Хошутское ханство (1635 - 1697-1723)

Что касается тибетских территорий вообще, то по всей вероятности монголоязычные группы проживали на них еще до эпохи Чингис-хаана. Монголов в Тибете традиционно называли "хор" ("хор-по") либо "сог" ("сог-по"). Китинов (2004, с. 55-56) пишет, что этнонимом "сог-по" тибетцы обозначали уйгур и другие тюркские группы, позже он был перенесен тибетцами на западномонгольские племена и в частности на ойрат, которые заселили территории Джунгарии и Восточного Туркестана. Китинов не пишет о времени перенесения этого этнонима, но можно предполагать, что это был период не позднее нач. либо сер. XIII в. Цыбиков также писал о переносе этнонима по причине смены соседей Тибета, но связывал это со словом "хор" (Цыбиков, 1991, т. 2, с. 33). В письме известного тибетского религиозного деятеля Сакья Пандита Кунга Гьялцана (Sa skya pan di ta kun dga rgyal mtshan, 1181-1251) к светским и религиозным главам Тибета, которое он писал из ставки хана Годана (Кадан, Хадан) этнонимы "хор" и "сог" четко отделяются: "Люди, живущие в Китае, Миньяк (тангуты), сог-по и другие... подчинены... Последние несколько лет ни один солдат-хор (монгол)... не появлялся в Тибете... поскольку я подчинился..." (Tucci, 1949, vol. 1, p. 10). Далее Китинов (2004, с. 56) уточняет, что во второй пол. XIII в., монголоязычные группы, проживавшие на территории Джунгарии, кроме "сог-по" стали называться также и "то-хор" (stod hor), то есть собственно западные (верхние) монголы, восточные же звались "ме-хор" (smad hor) - нижние. Помимо этнонима «то-хор» для обозначения "татар Бухары и Хотана", которых Китинов считает ойратами, использовался этноним "то-сог" (stod sog) (Das, 1902, р. 554), другим обозначение ойрат Туркестана было "гья-сог" (rgya sog) (Das, 1902, p. 307). Монгольские племена, жившие на севере Тибета (в Амдо) еще со времен Годана, прозывались "гья-хор" ("чжа-хор") (Дугаров, 1983, с. 78). В тибетском сочинении "Gtam-gyi-tshogs thag-pa'i-rgya-mtsho zhes-bya-ba" пишется: "Старший брат Сэчен хана (Хубилая), под именем Ху-ла-ху, не получив трона, увел 100.000 человек войска, данных ему в качестве его доли ... Он обосновался в Stod (т.е. в Западном Тибете), и они стали известны как то-хор (stod hor - верхние монголы), тогда как, (монголы) бывшие в Китае, стали известны как ме-хор (smad hor)" (Wylie, 1962, р. 134).
Калмыцким религиозным деятелем Бааза бакши, посетившим Тибет в кон. XIX в., отмечено, что "северных монголов они (тибетцы) зовут "низовыми" монголами, а цайдамских (ойратов) зовут "верховыми" монголами" (Сказанье, 1897, с. 156).
Анализируя распространение этнонимов "сог-по" и "хор-по" Китинов констатирует, что преобладание мнения о том, что в большинстве случаев под этнонимом "сог-по" (sog po) тибетцы подразумевали ойратов, а "хор-по" (hor po) относили к восточным монголам (Howorth, 1876, р. 498; Chandra, 1967, pt. 2, р. 9; Schulemann, 1958, s. 222; Ahmad, 1970, p. 195; Дугаров, 1983, с. 142). Ссылаясь на Кирти Ценшаб Ринпоче, одного современных знатоков истории Тибета, с которым он имел возможность встретиться лично в 1992-1993 гг., Китинов (2004, с. 70) уточняет, что в тибетских работах термином "сог-по" определяли, как правило, только ойрат, а термин "хор-по" применялся как к монголам, так и к ойратам, что вызывает определенную путаницу в трудах историков. Поэтому в отдельных случаях лицами, названными "хор-по", могут быть не восточные монголы, а ойраты.
Считается, что потомки монголоязычного населения доимперского периода до сих пор живут в округе Чамдо на границе между Тибетом и Сычуань в хошууне под названием «хор». Кроме них потомками части автохтонного монгольского населения являются, по всей видимости, монгоры (ту). В имперский период монгольского государства Тибет являлся одним из его лояльных вассалов, и содержание гарнизонов на этих землях было невыгодно. Об этом косвенно говорит и приведенный выше отрывок из письма Кунга Гьялцана. Видимо поэтому наши дни в границах современного Тибетского автономного района потомков монголов Хубилая не наблюдается. Основной территорией их оседания был район Кёк нура (Кöк нур, Коко-ноур, Коконор, Кукунор, Хухунор, Хухунур, по-тибетки Амдо). Большая часть этой волны восприняла тибетские языки и ассимилировалась, войдя в состав других тибетских племен (например тангут, кроме того, тибетцы Кашмира, округа Ладак называют себя пришельцами с Алтая). Некоторые группы, ассимилировавшись частично (баоань, дунсян), сохранили язык, но приняли другую веру.
Другой волной монголоязычного населения являлись группы, оседавшие на этих территориях с нач. XVI в. Первыми группами прикочевавшими в район Кёк нур в 1509 г. были племена юншээбу, во главе с Ибарай (Ибири) тайджи и ордос во главе с Мандулай агалаху, ушедшие сюда после неудачного мятежа против Даян-хана (Одон, 1983; Златкин, 1964). Согласно Златкину (1964) ойраты (к сожалению не уточняется какие именно) начали селиться тут после поражения понесенного ими от могулистанских войск примерно с 30-х гг. XVI в.
Как уже упоминалось выше в сочинении Баатур Убаши Тюменя (1820, с. 128-129) говорится: «Соединившись в одно целое и составивши союз, они (ойраты) стали кочевать между Тибетом и Коко нуром. Постепенно умножаясь, возвышаясь и распространяя правление и религию, они доходили своими кочевьями до pp. Икири (?) и Ганга. Тогда слава дербен ойратов стала известна во всех четырех частях света. В 2388 г. от перерождения Бурхана бакши (т.е. в 1427 г. по Р. X.?) расстроился союз их: елеты поспешно ушли на запад (в Персию), хошуты откочевали к тибетской стороне, зюнгары остались в Зюнгарском нутуке». Таким образом, время появления ойрат в районе Кёк нура отодвигается (при условии, что пересчет Лыткина верен) на период до 1427 г. Видимо ссылаясь на этот отрывок (первую его часть) из сочинения Баатур Убуши Тюменя (1969, с. 21) Китинов (2004, с. 88) утверждает, что торгуты и хошуты кочевали близ Тибета и на землях Тангута (в Амдо и Кукуноре) не позднее кон. XIV в. Ссылаясь на биографию 3-го Далай-ламы (Ngag dbang blo bzang rgya mtsho, 1977, р. 82-84) он (Китинов, 2004, с. 107) упоминает о встрече в районе севернее Лхасы в 1558 г. будующего 3-го Далай-ламы с группой ойрат (1000 чел.), которые упоминаются в тексте как "sog" и "stod hor pa". Он же (Китинов, 2004, с. 94) приводит еще один (упоминавшийся ранее) пример проживания ойрат между Тибетом и Монголией, когда хан Алтан готовился к встрече с Далай-ламой, он был вынужден с боями пробиваться к Кукунору: "Под предлогом встречи с живым Буддой... продвигаясь на запад, он (Алтан-хан) вторгся в страну ва-ла (ойрат), но был разбит. Этот лама (Соднам Гьяцо) посоветовал ему вернуться на восток..." (Минши, гл. 231, с. 4а. Дано по: Tucci, 1949, vol.1, p. 255). В 1571 г. в район Кёк нура прикочевал Холочи-нойон и его младший брат Хетсуу тайджи (Одон, 1983). В историографии о нем сложилось мнение как об одном из глав тумэт-монголов (Tucci, 1949, vol. 1, р. 51; Одон, 1983; История Кукунора, 1972, с. 55; Пагсам-джонсан, 1991, с. 179, прим. 544). В 1603 г. он упоминается в тибетской хронике "Дэбтэр-чжамцо", под именем "Холочи-чин-Батур" либо "Тумет-чин-Батур" в связи с прибытием в Кёк-Hуp 4-го Далай-ламы Йонтен Гьяцо, которому Холочи-нойон готовил встречу (Дугаров, 1983. с. 29-31, 56). Однако в ойратских источниках (Габан Шараб. КИЛП, 1969. с. 142; Баатур-Убаши Тюмень. КИЛП, 1969. с. 27) известно имя торгутского Холочи-нойона (Хулучи) старшего сына Улу-Цензея и двоюродного брата Хо-Урлюка. Опираясь на эти данные калмыцкие исследователи (Авляев, 2002; Китинов, 2004) указывают на то, что мнение о Холочи, как главе тумэтов ошибочно, и он являлся главой торгутов, проживавших на территории Кёк нура. Однако приводимые различными авторами отрывки из источников не дают возможности однозначно ответить на этот вопрос, поэтому имеется некоторая вероятность существования в данный период в районе Кёк нура двух монгольских глав по имени Холочи. Ричардсон (Richardson, 1958, р. 150) пишет: "Десятый Кармапа, Rgyal mchog chos dby ins rdo rje, который родился в 1604 г., в 1610 г. получил приглашение посетить короля Холочи". В летописи Батур-Убаши Тюменя (Батур-Убаши Тюмень. КИЛП, 1969. с. 21) говорится: "Еще прежде падения Зюнгарского нутука одна половина торгоутов осталась в Куку-Норе". В "Биографии Зая-Пандиты" Ратнабхадры пишется: "Сказал он (Зая-Пандита): после того, как я стал банди, нет необходимости оставаться здесь (в Джунгарии) и в год дракона (1616 г.) доехал до Куку-Нора. В то время владел Куку-Нором Холочи-нойон (тэрэ цагту Холочи нойон Коко-Ноури эзэглэксн цаг мон) (Ратнабхадра. КИЛП, 1969, с. 160). Основываясь на ойратских источниках Авляев (2002) считает, что еще в кон. XVI в. значительная группа торгутов, которую Баатур-Убаши Тюмень оценивает в половину торгутского населения, во главе с Холочи-нойоном откочевала из Джунгарии и проживала в Кёк-Нуре. Холочи-нойон правил этими землями, а в 1634 г. подчинился халхаскому Цогт-тайджи (Дугаров, 1983. с. 25) В летописи "Болор-толи" сказано: "... в районе Куку-Нора Цогт победил Хушууч-нойона и подчинил его подданных. Затем попытался ликвидировать "желтую религию" (Чимитдоржиев, 1974. с. 25-26). Однако Холочи-нойон перешел на южный берег Желтой реки и продолжал борьбу с Цогт-тайджи (Дугаров, 1983. с. 30-31).
Собственно тибетские территории с упадком доминировавшей в XIV в. линии Сакья пребывали в состоянии феодальной раздробленности. Политическая ситуация в Центральном Тибете характеризовалась борьбой между приверженцами различных линий (школ) буддизма, поддерживаемых разными политическими группировками. С ослаблением Сакья главенствующей силой становится род Пагмодру, который постепенно был оттеснен родом Ринпун. К сер. XVI в. Ринпун падает под ударами группы чиновников, находившихся в опале в последние годы главенства этого рода, которые привели к власти глав области Цзан (Цанг). Главы Цзана, доминировавшие в 1565-1642 гг. поддерживали линию Кагью, приверженцы которой стали вновь приобретать влияние в Тибете. В период усиления Кагью все остальные традиции пользовались относительной свободой, за исключением относительно молодой линии Гелуг, стремительно набиравшей вес. Кон. XVI в. - пер. пол. XVII в. характеризовался нарастанием разногласий между различными школами, но наиболее ярко они проявлялись между Кагью и Гелуг. Китинов (2004, с. 108-109) пишет, что в 70-х гг. XVI в. Карма Тенсунг Вангпо (Тензинг Вангпо, karma bstan srung dbang po), молодой депа (владетель, глава) Цзана, подчинил своей власти значительные территории Западного и Северного Тибета, Ула и Детлев Гёбел – что Карма Тенсунг Уангпо захватил обширные территории на юге, западе и востоке Тибета, после чего принял власть в Шигацзе (столице Цанга). Описание дальнейших событий почти не отличается у разных авторов, дополняющих друг друга в деталях. После захвата многих тибетских провинций Тенсунг Вангпо стал усиливать свое давление на Центральный Тибет — оплот Гелуг. Создавшаяся ситуация определила решение чиновников и монахов в Лхасе о доставке туда, для обеспечения равновесия, перерожденца 3-го Далай-ламы, чей дух покинул земную оболочку в 1588 г. Перерожденцем был признан внук Алтан-хана, который был доставлен из Монголии в 1603 г. и интронизирован как 4-й Далай-лама Йонтен Гьяцо (yon tan rgya mtsho, 1589-1617) (Ула и Детлев Гёбел; Китинов, 2004).
Вскоре после прибытия в Лхасу, Далай-ламе (иерарху линии Гелуг), от монастыря, являвшегося резиденцией держателя линии Карма Кагью 6-го Шамарпы Чёкьи Вангчуга (Уангчуга), наряду с различными подарками было преподнесено одно стихотворение, сочиненное одним из монахов Шамарпы. По одной версии слуги Далай-ламы истолковали это стихотворение как оскорбление и направили Шамарпе резкую ноту протеста (Михаэль ден Хут 2002a). По другой они не поняли поэму и выразили своё неодобрение в ответ, в результате чего монахи Кагью распространили слух, что слуги Далай-ламы ничего не смыслят в поэзии, что считалось смертельным оскорблением для учёной персоны и привело к значительному напряжению (Ула и Детлев Гёбел).
Это напряжение и недопонимание проявились немногим позже, в 1605 г., когда 6-й Шамарпа Чёкьи Вангчуг посетил Лхасу и привёз белый хадаг (шарф) с написанной на нём молитвой, чтобы поднести его великой статуе в Джо Кханге. Слуги Далай-ламы опять истолковали эти стихи как оскорбление Далай-ламы и встреча с выдающимся молодым тулку Гелугпа, на которой два ламы могли бы легко покончить с недопониманием, не состоялась. Монгольские охранники стали угрожать Чёкьи Вангчугу (Михаэль ден Хут 2002a). Кроме того, незамедлительно были высланы всадники, чтобы сжечь конюшни Шамара Ринпоче. Король Цанга Карма Тенсунг (Тензинг) Вангпо, в то время самый могущественный человек страны, господствовавший на большой территории на юге и в центре Тибета, был одним из учеников Шамарпы. Как только он услышал о плохом обращении приверженцев Гелуг с его учителем, он сразу же отправил в Лхасу войско, вытеснившее монгольское сопровождение Далай-ламы (Михаэль ден Хут 2002a; Ула и Детлев Гёбел). Dhondup (1984, р. 33) характеризует эту ситуацию как "недопонимание и фанатизм окружения как Далай Ламы, так и глав Карма".
Как пишут современные немецкие исследователи (Ула и Детлев Гёбел), Шамар Ринпоче и Далай-лама вели переписку, стараясь найти способ прекратить распри. Однако их встрече, на которой могло быть достигнуто согласие, препятствовали интриги слуг обоих лам. Слуги Далай-ламы, который был просто игрушкой в их руках, даже обыскивали посетителей на предмет наличия у них писем от Шамара Ринпоче, адресованных Далай-ламе. Его влиятельный главный слуга в особенности следил за тем, чтобы Далай-лама был отрезан от внешнего мира и имел небольшое влияние на события в Тибете.
В 1610 г. Карма Тенсунг Вангпо попытался с помощью войск подчинить себе Уй (область центрального Тибета, оплот Гелуг), но был разбит (Кычанов, Савицкий, 1975, с. 83). После смерти Карма Тенсунг Вангпо, его власть в 1611 г. перешла к его сыну Карма Пунцог Намгьялу (Пунцок Намьял, Пхюнцог Намгьял, karma phun tshogs rnam rgyal, правил в 1611-1621), ставшим депа Цзана (Кычанов, Савицкий, 1975, с. 83; Ула и Детлев Гёбел). В противоположность отцу у него было более примирительное отношение к Далай-ламе. Во время визита в Лхасу он даже просил аудиенции, которая могла оказаться прекрасной возможностью улучшения отношений с представителями школы Кагью. Однако главный слуга Далай-ламы отклонил просьбу и объявил правителей Шигацзе врагами Гелуг. Разочарованный король, возвратился в Шигацзе и уже никогда не смог забыть это оскорбление (Ула и Детлев Гёбел).
1617 г. был отмечен смертью 4-го Далай-ламы в возрасте 28 лет. Между тем в Шигацзе, столице провинции Цанг, Карма Пунцог Намгьял, не забывший обиду, готовил нападение на Лхасу и три главных монастыря линии Гелуг. До того правитель, бывший на стороне Гелуг, послал монголам статую Ченрези вместе с просьбой о поддержке в его борьбе с правителями Цанга. Жажда мести у Карма Пунцог Намгьяла ещё больше возросла, когда он понял, что ему теперь будут противостоять объединённые силы монгол и центральных тибетцев (Ула и Детлев Гёбел). Войдя в Уй он атаковал Лхасу и монастыри Гелуг в 1618 г., что привело к большому кровопролитию. Множество монастырей Гелуг были насильно обращены в монастыри Кагью, гелугпинцы терпели всяческие притеснения. Военные лагеря отсекли Дрепунг и Серу от Лхасы. Кульминацией всего стало запрещение искать новое воплощение Далай-ламы. Таши Лунпо, монастырь Гелуг, основанный первым Далай-ламой, находился недалеко от Шигацзе. В том же самом, стратегически предпочтительном месте, Карма Пунцог Намгьял приказал построить монастырь Кагью. Он был назван Таши Зилнон - "Подчинитель Таши Лунпо" (Ула и Детлев Гёбел; Кычанов, Савицкий, 1975, с. 83).
Несмотря на запрет, Соднам Рабдан (bsod nam rab brtan), более известный как Соднам Чойпел (bsod nams chos 'phel, Сёнам Чёпел), бывший при 4-м Далай-ламе старшим служителем, отдал распоряжение о секретном поиске нового воплощения (Snellgrove, Richardson, 1968, p. 200-201). Особенный ребёнок был найден в 1619 г., и Панчен-лама, который находился в Таши Лунпо и был учителем 4-го Далай-ламы, и другие Ринпоче признали новое воплощение. Все это хранилось в тайне. Сёнам Чёпел попросил монгол помочь в борьбе против Карма Пунцог Намгьяла, и в том же 1619 г. группа монгол прибыла в Лхасу. Под видом паломников они поставили свои кибитки (гэр) за городом. С наступлением 1620 г., когда первоначальное недоверие к пришельцам прошло, и войска стали менее бдительны, монголы неожиданно атаковали и захватили Лхасу (Ула и Детлев Гёбел). При изложении событий тибетской истории в большинстве случаев, как и в случае событий 1620 г., европейские исследователи не различают западных и восточных монгол. Кычанов и Савицкий (1975, с. 83) считают, что в Тибет возвратились монгольские (тумэтские) войска бывшие там еще при 4-м Далай-ламе. Однако согласно Китинову (2004, с. 95), в 20-х гг. XVII в., монголы, занятые усобицами, а также нависшей над ними угрозой маньчжурского нашествия, не имели возможности вмешиваться в события в Тибете. Войска же чахарского Лигдан-хана (Линдан, legs ldan, 1592-1634) и халхаского тайджи Цокту (Цогт, chok tu) появились у Кукунора лишь в 1634 г. Опираясь на тибетские источники (The Autobiography, 1969, p. 3), он пишет, что на помощь Гелуг в 1619-1621 гг. пришли войска двух братьев – Гуру Хун-тайджи и Лхацун Лобсан Тензин Гьяцо, сыновей Холочи-нойона, хана торгутов Кёк Нура, что является, по мнению Китинова первым случаем вооруженной поддержки ойратами (торгутами) школы Гелуг. Ойратам помогали силы депа из Кйишодпа (известный политический деятель Тибета в первой трети XVII в., активный сторонник Гелуг), а связь между ойратами и монахами Дрепунга осуществлял, Соднам Чойпел (Сёнам Чёпел) (Китинов, 2004, с. 95-96).
Карма Пунцог Намгьял подготовил ответную атаку из Шигацзе, но второму Панчен-ламе и другим Ринпоче удалось убедить противоборствующие стороны начать переговоры (Михаэль ден Хут, 2002a). Кратковременное перемирие между враждующими сторонами было заключено в 1621 г. (Китинов, 2004, с. 96). Когда Карма Пунцог Намгьял согласился прекратить притеснения Гелугпа, монголы (торгуты - по Китинову) ушли. Однако запрет на поиски Далай-ламы оставался в силе. Когда Карма Пунцог Намгьял умер, 10-й Кармапа Чёйинг Дордже руководил ритуалами по просьбе королевы. Спустя некоторое время Кармапу пригласили во дворец нового короля Карма Тенкьонга Уангпо (Карма Данчжон, kar ma bstan skyong, 1605-1642) (Михаэль ден Хут, 2002a). Новый правитель Цзана был одновременно главой линии Карма Кагью (Китинов, 2004, с. 96). Он унаследовал трон в возрасте 12 лет и стал правителем Цанга по имени "Деши Цангпа". Лишь тогда Сёнам Чёпел отважился заявить, что нашёл новое воплощение Далай-ламы. Однако, 5-го Далай-ламу продолжали прятать (Ула и Детлев Гёбел). Официальная церемония возведения 5-го Далай-ламы Нгаванг Лобсанг Гьямцо (1617-1682) на трон состоялась в монастыре Дрепунг лишь в 1622 г. По причине политической нестабильности молодого тулку хотели переправить в Монголию, но всё-таки не сделали этого (Михаэль ден Хут, 2002a).
Следуя традиции правителей Шигацзе, Карма Тенкьонг Уангпо также не относился с большим уважением к линии Гелуг. Он соединил силы с двумя королями областей Коконор и Кхам, настроенными крайне враждебно к гелугпинцам, чтобы навсегда покончить с теми (Ула и Детлев Гёбел). Китинов (2004, с. 96) отмечает, что «давление Цзанских правителей … проявлялось в отношении практически всех школ тибетского буддизма, за исключением "красношапочной" Карма … Такая политика вынудила Друк Кагью покинуть страну и обосноваться в Бутане (1616), Дрикунг Кагью — в Ладак(х)е». Далее он описывает события подробней: «Спустя два-три года (после заключения перемирия в 1621 г.) глава Карма Кагью лама Карма Тенкьонг Уангпо обратился за помощью в разгроме Гелуг к монгольскому тайджи Цогту, своему давнему союзнику, а также к Доньо Дордже (Донъед Дорчже, don yod rdo rje), правителю Бери (bar khams kyi be ri). К их союзу примкнул чахарский хан Лигдан, несколько ранее потерпевший поражение от своих бывших друзей-маньчжур». Владение Бери (Бэри - район в провинции Кам на востоке Тибета, прилегающий к совр. Сычуань) официально патронировало Бон, однако дружественные отношения с главами Цзана повлияли на решение начать преследования Гелуг. В такой ситуации настоятели Дрепунга, Серы и Гандена (монастырей линии Гелуг) послали в Монголию просьбу о помощи (Ула и Детлев Гёбел). Главой секретной делегации к ойратам, был Соднам Чойпел (Сёнам Чёпел). По «Пагсам-джонсан» (1991, с. 46) "олетские ханы придерживались только одной религии Цзонхавы", т.е. линии Гелуг. Согласно тибетскому источнику (The Autobiography, 1969, p. 1-2), это стало возможным, так как "старые школы (бывшие в Монголии), особенно Карма, большую часть своей энергии направляли на племена таких территорий, как Чахар … Указанные места были богаче, и они ожидали, что возрастающее патронирование тех племен поможет вернуть доходы, которые были утеряны в ходе быстрого вытеснения буддизма из западных возвышенностей Непала".
Авляев (2002, с. 225) пишет, что в 1636 г. с территорий алтайских кочевий ойрат на юго-восток ушла группировка хошут, хойт и других ойратских групп под предводительством хошутского нойона Туру-Байху (Турэбэху, Тєрбайх), его младших братьев и примкнувших к нему ойратских тайджи. Данные о возрасте Туру-Байху расходятся. Лыткин (Материалы для истории ойратов // Лунный свет, 2003, с. 426) предполагает, что он родился между 1560-1570 гг.; Ула и Дётлев пишут, что Туру-Байху согласился помочь Гелуг в 28-летнем возрасте, то есть если дата откочевки (1636) верна, то он рожден в 1608 г.; по Китинову (2004, с. 97) время его жизни 1582-1655 гг. Туру-Байху был третьим из пяти братьев, прозванных пятью барсами (табун барс), младшим братом Байбагас-хана. Впоследствии он стал известен как Гуши (Гууши, Гyyши, Гvvши, Гушри, Гошри, Кошри, Номин хан), что возможно является титулом ("гуши", "го-ши", kuo-shih - Государственный наставник). Так указу Хубилай-хана, изданному в 1260 г., "гуши" ("го-ши") стал лама Пагба, которому выдавался мандат на правление в тринадцати областях Тибета (Huth, 1892, vol.1, s. 99). Группировка Туру-Байху состояла из хошут, хойт и других групп (Шильгин Норбо, 1999; Златкин, 1964). Источники оценивают его улус в 5000 кибиток (Габан Шараб, 1737; Лыткин, КИЛП, 1969. с. 118). Однако неясно, входили ли в число этих 5000 только хошуты или это было общее число всех ушедших улусов. Златкин (1964, с. 167) же предполагает, что под предводительством Гуши-хана и других хошутских владетельных князей из Джунгарии ушло не менее 100 000 чел. (20 000 – 25 000 кибиток).
Существует мнение, что причинами движения хошут на юго-восток было нежелание хошутских глав подчиняться клану чорос и вытекающую из этого нежелания вражду (Шара туджи, 1957, с. 192; Лыткин, 1860; Златкин, 1964; Санчиров, 1977; Эрдниев, 1985). Златкин ссылаясь на «Сказание об ойратах» Габан Шараба в черновом переводе Бурдуковой Т.А. пишет о том, что крупнейшим событием первых лет правления Баатур-хун-тайджи, объявившего себя в 1638 г. всеойратским ханом (Эрдниев, 1985), был конфликт с хошутским Туру-Байху. Причины конфликта неизвестны, но он привел к вооруженному столкновению, которое, однако, быстро закончилось примирением. При этом, как замечает Златкин (1964), очень скоро Туру-Байху и многие хошутские правители оставили насиженные места в Тарбагатае и двинулись на юго-восток в Кёк-Нур, где и образовали самостоятельное государство. В имеющемся в нашем распоряжении тексте «Сказания об ойратах» Габан Шараба (1737) в переводе неизвестного автора пишется скупо: «Когда Гуши хан и Батур хун тайджи намерены были вступить в бой, Гуши хан на переговорку ездил один, где Гумбе Дорджины представления затребовал». Вероятно об этом эпизоде со ссылкой на «Сказание об ойратах» Габан Шараба (скорее всего в ином переводе) упоминает Лыткин (Материалы для истории ойратов 1860 // Лунный свет, 2003, с. 426): «Гуши Номын хан (Туру-Байху) сначала кочевал в приалтайских странах вместе со своими братьями, тогда произошла битва между им и Батур хун тайчжием, что видно из следующих слов: "Гуши хан и Батур хун тайчжи сражались; остановив битву, Гуши хан один (без приближенных) пошел и имел свидание с Батур хун тайчжием"». Он также замечает: «Зюнгарские владельцы Хара Хула и его сын Батур хун тайчжи, стремившиеся восстановить прежнее значение и влияние Чоросского дома на Ойратском сейме, непрестанными притеснениями своими и посеянным между ойратскими владельцами раздором заставили Гуши хана искать спокойствия в других странах. Он с наследственным улусом своим удалился в Коко нор, представлявший для скотоводства привольные пастбища и составлявший важный пункт для военных движений на Южный Китай и Тибет. Ему было легко занять эту страну, потому что внимание монгольских владельцев было обращено на внутренние распри и на возвышение Маньчжурского дома, под покровительство которого передавались они, желая удержать свою независимость в отношении чахарского хана Линдан батур тайчжия. Пользуясь этим, Туру-байху (Гуши хан) утвердился в Коко норе и удовлетворил своему желанию властвовать отдельно».
Несколько по иному события освещаются Шильгин Норбо (1999), который кроме сочинения Габан Шараба основывался и на других ойратских источниках. Согласно ему часть хошут, небольшое число хойт и остатки торгут, которые не переселились на Волгу и оставались в Джунгарии (хотя по Авляеву (2002), как указывалось выше, торгуты Холочи откочевали в Кёк нур в кон. XVI в., то есть раньше их откочевки на запад), были отправлены Ойратским сеймом по просьбе Далай-ламы и Панчен-ламы на помощь своим единоверцам в религиозной войне в Тибете. При этом часть кукунорских хошут впоследствии отделилась и поселилась в Алашане (Шильгин Норбо, 1999). Мнение об откочевке в результате решения сейма подтверждается тем, что вместе с хошутами, хойтами и торгутами в Тибет попали и войска чоросского Баатр-хун-тайджи (Златкин, 1964, с. 169). Китинов (2004, с. 97) также поддерживает мнение, согласно которому Туру-Байху был направлен в Тибет общим советом ойратских тайджи. Существует мнение, что руководство войной было возложено ойратскими ханами на хошутского Туру-Байху, поскольку хошоуты в то время (30-е гг. XVII в.) были наиболее могущественными среди ойратов (Howorth, 1876, р. 498; Ahmad, 1970, р. 75). То, что в кон. XIV - нач. XVII вв. хошут было многолюдным (и вероятно самым многочисленным) ойратским владением отмечает и Авляев (1994). Он же (Авляев, 2002, с. 223) пишет в XVII в. большая часть хошут оставалась в Зюнгарском ханстве, где во главе хошутских улусов были известны Цецен-хан и Аблай-тайджи, сыновья Байбагас-Баатура, постоянно враждовавшие и соперничавшие с чоросскими ханами.
Существует и третья точка зрения, согласно которой хошуты направились на помощь Гелуг, скорее всего благодаря устоявшемуся с первой пол. XV в. влиянию этой школы в среде этого феодального владения. Китинов (2004, с. 110) ссылаясь на Дугарова (1983, с. 143), писавшего, что "среди прибывших в Кукунор хошоутов и торгоутов были выходцы из других родов и племен Джунгарии ... но не встречаются дербеты, хойты, чоросы", утверждает, что в войне в Тибете вместе с хошутами участвовали подданные Холочи (торгуты Кёк нура), в то время как зюнгары и дербеты участия в этой войне не принимали. Он предполагает, что их неучастие на стороне "желтошапочной" Гелуг против "красношапочной" Карма Кагью можно объяснить тем, что среди ойрат Зюнгарии (под которыми он подразумевает видимо только чоросских подданых – чорос и дербет), традиционно преобладала Кагью. Косвенно он подтверждает это фактами связей чоросов с руководством "черношапочной" Карма в покоренной ими в 1717 г. Лхасе (встреча одного из зюнгарских военачальников Церинг Дондуба с Кармапа Чангчуб Дорджи XII (byang chub rdo rje, 1703-1732) - Richardson, 1958, p. 160) и с районом Ладак(х), где преобладали подшколы Кагью, в основном Дрикунг, правителя которого руководители Зюнгарии после поражения в войне 1717-1720 гг. часто просили о посылке монахов в храмы долины Или (Petech, 1972, p. 233). Однако, мнение это можно отнести лишь к разряду гипотез, поскольку утверждение Дугарова о неучастии дербет, хойт и чорос в военных операциях Гуши-хана, на основании которого оно строится, спорно, и опровергается приведенными выше данными Златкина (1964), Шильгин Норбо (1999) и Авляева (2002).
Упоминавшееся ранее сражение ойрат с Мухур Мучжиком, который «В году Гал Хулугун (1636) …, желая уничтожить правление и религию дербен ойратов и желая самих их взять в плен, прибыл с большим войском» (Баатур Убаши Тюмень, 1820, с. 148-150) Китинов (2004, с. 109) считает вторым случаем оказания ойратами помощи линии Гелуг. Как известно, в результате военной хитрости хойтского Сайн Ка (Сайн Хя), сына Есельбея, Мухур-Мучжик был пленен и был вынужден дать клятву о ненападении, за что ойраты «поручили ему (Сайн Ка) правление и поднесли титло ханское, на что от святителя Далай ламы и получена печать (тамга) … в середине ее была надпись на индийском языке "Йэкэ Минhани ахалагсан нойони тамhа (печать первенствующего нойона хойтского отока Йэкэ Минган)» (Баатур Убаши Тюмень, 1820, с. 148-150). Время этого события – 1636 г., определенное Тюменем, совпадает с упомянутой Авляевым (2002) датой откочевки группировки ойрат под предводительством Туру-Байху.
Михаэль ден Хут (2002a) сообщает, что конкурирующие монгольские князья также посылали своих солдат, что привело к гражданской войне на тибетской земле. Ула и Детлев Гёбел упоминают о том, что противники Гелуг обратились за помощью к монголам. Карма Тенкьонг Уангпо связался с Арсалангом, правителем монголов чогту (неточное прочтение авторов, монголы чогту (chok tu) - монголы Цогт-тайджи, отца Арсаланга), который прибыл в Тибет с 10 000 солдат. Однако он был перехвачен Гуши-ханом, который убедил его изменить свои планы. Арсаланг прибыл в Лхасу, выразил своё почтение Далай-ламе и пообещал не причинять никакого вреда Гелуг. Карма Тенкьонг Уангпо рассказал об этом отцу Арсаланга, вследствие чего тот казнил сына (Ула и Детлев Гёбел). В 1637 г. хошуты атаковали стан тайджи Цогту у Кукунора, в результате чего последний был разбит (Китинов, 2004, с. 97). В результате одна часть обезглавленного войска была разбита, другая - отступила, а третья мирно осела в Тибете. В 1638 г. в Лхасе последователи Гелуг прославляли Гуши-хана как своего спасителя (Ула и Детлев Гёбел). В этом же 1638 г. году с целью более подробного изучения внутреннего положения Тибета, Гуши-хан инкогнито отправился в эту страну. При встрече с иерархами Гелуг он подтвердил свои намерения относительно окончательного уничтожения врагов учения Цзонкхапы (Китинов, 2004, с. 97). После этого в 1640 г. он вошел в восточно-тибетскую провинцию К(х)ам, где тибетские силы Кагью и союзнические войска были наголову разбиты (Михаэль ден Хут, 2002a; Китинов, 2004, с. 97).
В 1640 г. религиозные иерархи Тибета отправили делегацию к маньчжурскому Абахаю, принявшему в 1636 г., еще до занятия Пекина, титул "император", с вручением ему печати юаньских императоров ("печати Чингис-хана"), и объявлением им начала династии Дай Цин’ (Китинов, 2004, с. 98-99). Лыткин (1860, с. 428) описывает это событие так: «В седьмое лето правления Дегеду Ердемту (1642 или 1643 год) Далай лама, Богдо лама (Банчен Ердени), тангутский Цзанба хан и елетский Гуши хан отправили посла к маньчжурскому государю (Дегеду ердемту, Чунде есть название правления маньчжурского императора Тайцзуна (ниспровергшего Минскую династию в 1636 году), продолжавшегося восемь лет, с 1636 по 1644 г. Ейебер засакчи, Шунь-чжи - так назывались годы царствования первого маньчжурского императора в Китае с 1644 по 1662 г.) в Мукден для поднесения ему местных произведений и титла Маньчжушири Йеке Хуванди (См. "Барагун Чжуйин шастир", также сличи "Труды членов Российской духовной миссии в Пекине". Т. I. С. 236)». Функции делегации не ограничивались только поднесением даров и титула, её руководитель вез письма от лидеров Гелуг и Кагью(!), в которых они просили покровительства каждый для своей школы буддизма (Rockhill, 1998, р. 7-8). Делегация охранялась ойратским эскортом и прибыла в Мукден, где располагался двор маньчжурского императора, в кон. 1643 г., то есть после того, как в Тибете произошли значительные политические изменения. Китинов (2004, с. 99) пишет, что отдавая должное ойратам, император позволил им присутствовать на традиционном церемониале приветствий и подношения даров, признавая таким образом их власть в Тибете, а также власть Далай-ламы и школы Гелуг (это отразилось в ответном письме императора главам тибетских буддийских традиций, а также хану Гуши) (Rockhill, 1998, р. 8-11). Не очень понятно чем была вызвана отправка совместной делегации двух враждующих линий, учитывая то, что в самом Тибете события разворачивались не по мирному сценарию.
Когда последователи Гелуг узнали, что один из королей бёнпо (видимо Доньо Дордже, владелец района Бэри) хотел убедить короля Шигацзе (Тенкьонг Уангпо) атаковать гелугпинцев снова, Гуши-хан собрал свои войска, чтобы окончательно истребить их обоих. Он ожидал инструкций из Лхасы, где пятый Далай-лама и Сёнам Чёпел обсуждали ситуацию. Далай-лама противился дальнейшему кровопролитию, объясняя, что Гелугпа со своим правительством занимает достаточно прочное положение, и нет нужды бороться с другими силами. Говорят, что Далай-лама просил Гуши-хана убить лишь короля бёнпо, но влияние Сёнам Чёпела было достаточно сильным, чтобы заставить Гуши-хана, в конце концов, атаковать Шигацзе (Ула и Детлев Гёбел). Далай-лама писал своему ученику, пытаясь удержать его от нападения на монастыри Кагью в Цанге, но письмо было перехвачено и слишком поздно дошло до Гуши-хана (Михаэль ден Хут, 2002 a).
На подчинение района Бэри ушло около года (1640-1641). В 1641 г. Гуши-хан победил короля бёнпо и направился со своей армией в сторону Шигацзе. Пока Шигацзе и монастырь Кагью Таши Зилнон готовились к нападению, армия Гуши один за другим захватывала районы Цанга. Когда войска окружили крепость Карма Тенкьонга Уангпо, они встретили сильное сопротивление. Стало ясно, что победить можно будет лишь после длительной осады. Сёнам Чёпел не ожидал такого сильного противодействия. Он начал нервничать и попросил Далай-ламу выступить посредником. Тот ответил коротким отказом, объяснив, что они сами начали войну и другого пути, кроме доведения ее до конца теперь нет, в случае же проигрыша им придётся искать другую страну для проживания. Сопротивление осаждённых в Шигацзе ослабло спустя некоторое время, и Карма Тенкьонг Уангпо просил Панчен-ламу и Кармапу выступить посредниками, что в той ситуации не принесло бы результата. 10-й Кармапа Чёйинг Дордже раздал своё имущество беднякам, назначил Гьялцапа Ринпоче своим представителем в Цурпху и стал лагерем недалеко от Ям Дура (Ула и Детлев Гёбел).
В нач. 1642 г. войска Гуши-хана осуществили неудачное нападение на Бутан (Михаэль ден Хут, 2002b), но в том же году ими были взяты крепость Шигацзе и монастырь Таши Зилнон (Таши Жинон, bkra shis zil gnon), что означало полную победу над силами Кагью (Ула и Детлев Гёбел; Китинов, 2004, с. 97). Король со свитой были заключены под стражу, монахи трёх монастырей Гелуг праздновали победу на улицах Лхасы (Ула и Детлев Гёбел). В том же году Гуши-хан пригласил Далай-ламу со свитой в монастырь Ташилюнпо (Таши Лунпо), где в торжественной обстановке провозгласил 5-го Далай-ламу (Нгаванг Лобсан Гьяцо, ngag dbang blo bzang rgya mtsho, 1617-1682) главой государства Тибет, а его близкое доверенное лицо, Сёнама Чёпела, назначил на должность «дези», что соответствует современному премьер-министру. Далай-лама поначалу долго медлил с решением, но после многодневного медитационного уединения дал согласие на принятие этого поста. Учитывая то, что никто в Тибете, кроме него, не имел столь сильного влияния на Гуши-хана, альтернативой этого решения явилось бы полное господство Монголии (Михаэль ден Хут, 2002a), а точнее хошутских владельцев. Китинов (2004, с. 109) пишет, что походы Гуши-хана в Тибет можно определить как третий случай вооруженной поддержки ойратскими группами сторонников учения Цзонкхапы.
Между Гуши-ханом и Далай-ламой установились отношения "ученик - наставник". Гуши был провозглашен Чогьялом (chos rgyal), то есть Правителем (Покровителем) учения. Тибетские источники также называют его инкарнацией Ваджрапани, Правителем, достигшим одной из ступеней совершенства бодхисаттвы (Das, 1984, р. 156). Сочинение "Правление обитателей дворца Гандэна над всем пространством Тибета в поздний период распространения учения" повествует, что в 1641 г. покровитель и ученик Далай-ламы - хошутский Гуши-хан завоевал территорию Тибета и в 1642 г. поднес ее ему в подданство. Далай-лама "дал начало правлению всей страны Тибета обитателями дворца Гандэн", а Гуши-хану было даровано имя "Царь Тибета", после же смерти "Царем-дахэном" был объявлен его сын Тэнзин Дордже, пишет Бакаева (2004). Другим титулом был «Хан веры (номин хан), охранитель буддизма» (Оконов, 2004). В примечании к русскому переводу сочинения Габан Шараба (1737) упоминаются 2 версии перевода, из которых первая гласит, что «Номыйн хан» Гуши стал по принятии духовного сана (в тексте русского перевода эти слова зачеркнуты), а вторая что Номыйн хан «есть начальник духовенства». У Баатур-Убуши Тюменя (1820) эти события описываются так: «Когда шесть полков конного войска прибыли в Тибет и начали причинять препятствия религии Будды, ойратский Гуши-хан пришел с войском, уничтожил эти 6 полков войска, исполненного ложным учением и гордостью души, и возвеличил славу ойратского имени между дербен-хара (четырьмя чуждыми народами, т.е. дербен-ойратами), китайцами и монголами. Доставив огромное благодеяние религии Будды, он стал известен под почетным титулом Номын хан Гуши». Под шестью полками здесь имеются в виду войска линии Кагью. Лыткин же (1860) цитируя "Сказание об ойратах" Габан Шараба и "Сказание о Дербен Ойратах" Батур Убаши Тюменя, в большей части видимо первое, пишет: "В Тибет пришли шесть полков войска (зурhан йеке церек), но не могли причинить препятствия религии Будды, потому что Гуши хан со своими сыновьями и внуками победил трех великих ханов, имевших во главе Цокту хана (Цокту екелен гурбан йеке хан), уничтожил их, прославился между тибетцами, китайцами, монголами, ойратами и сохранил учение Будды … Гуши хан, управлявший 5000 семейств, впоследствии стал господствовать над бесчисленными тибетцами". Кроме этого, Лыткин (1860, с. 428-429) называет трех побежденных ханов - Занбо (Цзанба), Бере и Цокту, в примечании со ссылкой на "Историю восточных монголов" Санан Сецена (с. 204, 206, 208, 218) отмечая, что Цокту тайчжи был сын Аоба Зорикту, внук Байсангура, правнук Гун Биликту Мергена, праправнук Барсу Болота, старшего сына Даян хана.
Гуши-хан разместил свои гарнизоны по всему Тибету, кочевья хошутов заняли обширный регион Цинхая и Амдо, с центральной ставкой близ оз. Кёк Нур (Китинов, 2004, с. 98). Возможно, именно после овладения Гуши-Номин-ханом тибетскими территориями, алтайские кочевья ойрат, где правили чоросские тайджи, получили название Зюн гар, в противоположность Барун гар – владениям Гуши-хана. На это указывает выделение трех групп "монгол", т.е. ойрат в историческом сочинении "Пагсам-чжонсан" кукунорского ученого XVIII в. Сумба-Хамбо (Сумэ-тайджи) Ешей-Бальчжора. В тексте (приводится по Пубаеву, 1984) говорится: "монголы в пределах рек Или и Эрчэд (Иртыш) образовали подданных княжеского рода чорос левой стороны - Жонгара; монголы в пределах Куку-нора и Хатун-гола (Хуанхэ) - подданных княжеского рода галгас (племени) хошутов правой стороны - Баронгара; княжеский род торготов - в долине реки Эжил (Волга) на северной стороне и в области Жал? (страны) Тарбагачи (Тарбагатай) вместе с подданными". В примечаниях к «Материалам для истории ойратов» Лыткина (1860) встречается выражение страна Барагун Толи: «Очирту тайчжи и Аблай (может быть, и отец их Байбагас батур) в 1635 годах откочевали от приалтайских стран в страну Барагун Толи вслед за Гуши ханом, не желая подчиняться Батур хун тайчжию». Однако, если принимать во внимание информацию Баатур убаши Тюменя (1820, с. 128-129), о том что ойраты кочевали между Тибетом и Кёк нуром до 2388 г. от перерождения Бурхан бакши (т.е. в 1427 г. по Р. X.?) и Китинова (2004, с. 88), который писал, что торгуты и хошуты кочевали близ Тибета и на землях Тангута (в Амдо и Кукуноре) не позднее кон. XIV в., а учитывая толкования этнонимов «сог-по», «то-хор» (Китинов, 2004, с. 55-56) были известны тибетцам и в XIII в., можно предполагать более давнее деление указанных территорий на Барун и Зюн.
Передав власть Далай-ламе, Гуши-хан до самой своей смерти не вмешивался во внутритибетскую политику, осуществляя общий контроль. Лыткин (1860) ссылаясь на «Барагун Чжуйин шастир», «Историю монгольских и туркестанских ванов и гунов» (91 тетрадь) и «Труды членов Российской духовной миссии в Пекине» (Т.II, С. 454, 455) писал: «Захватив Коко нор в свое владение, тибетские провинции (Уй, Чжу, Кам и Нари) он отдал Далай ламе и Богдо ламе, назначив управителем их, под своим руководством, старшего сына своего Даяна (с титулом Очир хан) и дав ему в помощники шестого сына своего Дорчжия (с титулом Далай Батур тайчжи)». Сам Гуши-хан продолжал принимать активное участие в делах ойрат. После его смерти этот контроль осуществляли два его сына, но, в конечном итоге, и они почти полностью воздерживались от вмешательства (Михаэль ден Хут, 2002a).
Далай-лама, став главой государства, объявил Лхасу столицей Тибета и назвал тибетское правительство "Гаден Пходранг" по названию его резиденции поблизости от Дрепунга. Он издал новые законы, назначил губернаторов и министров и начал строительство Поталы.
В то время как Карма Тенкьонг Уангпо находился в заключении в Лхасе, его последователи атаковали новое тибетское правительство. Был захвачен город Гьянце и сожжены монастыри Гелуг в провинции Конгпо. Однако объединённые войска монгол и Гаден Пходранг подавили восставших. Карма Тенкьонг Уангпо и двух его министров зашили в кожаные мешки и бросили в реку Шигацзе. Собственность правителя была передана Далай-ламе. Монастырь Кармапы Таши Зилнон полностью снесли, а материал использовали для ремонта других монастырей. Множество не столь больших монастырей Кармапы было насильно обращено в монастыри Гелуг, а многих лам держали в заточении (Ула и Детлев Гёбел).
Находясь в своем лагере, 10-й Кармапа получил письмо от Далай-ламы, который просил от него обещания, что Кагью не будут вести войну против Гелуг. Кармапа ответил: "Как мы могли бы осмелиться причинить вред гелугпинцам в будущем, если мы не делали этого в прошлом?", и пообещал следовать любым распоряжениям Далай-ламы, дабы доказать свою искренность в этом вопросе. По мнению современных последователей школы Карма Кагью, министры Далай-ламы неправильно истолковали ответ, решив, что он не оставил враждебности по отношению к Гелуг. В результате многие последователи Кагью были уничтожены, а сам Кармапа с трудом избежал гибели. Он дал указание своим оставшимся в живых последователям рассеяться по стране, а сам бежал с одним из своих слуг. Через более чем три года они достигли монастыря Таргье Ганг в Джьянге. Позже Кармапа убедил правителя Джьянга не нападать на монголов в Центральном Тибете, несмотря на то, что тот уже создал большую армию и пообещал сделать Кармапу правителем Тибета в случае победы (Ула и Детлев Гёбел). Лишь в 1673 г., за несколько месяцев до смерти, с разрешения Далай-ламы (Ула и Детлев Гёбел) Кармапа Чёйинг Дордже смог снова вернуться в свой монастырь-резиденцию Цурпху. Несмотря на то, что спустя какое-то время права линий Кагью и Сакья были официально восстановлены, их значение в Тибете уже никогда больше не достигало прежнего уровня (Михаэль ден Хут, 2002 a).
Усиливавшаяся в этот период маньчжурская династия пыталась укрепить контроль над Тибетом и Монголией. Маньчжуры, заинтересованные в надежном тыле при захвате Китая, стремились к союзу с монголами, пытаясь с этой целью управлять буддийской общиной Монголии (Китинов, 2004, с. 113). Поскольку ойраты не подчинились Цин, а наоборот, стремились сами оказывать влияние на соседей, прежде всего на монголоязычный мир, используя также и религию, перед маньчжурами встала задача подчинить своему влиянию прежде всего сам Тибет, после чего намечалось утихомирить свободолюбивых кочевников. Не полагаясь на умиротворяющий эффект буддизма, маньчжуры стремились не допустить контактов между ойратами и Лхасой, не позволяя даже монахам направляться на учебу в Тибет (Китинов, 2004, с. 117).
В Тибете же шли преобразования. Считается, что 5-й Далай-лама объединил Тибет и создал современную централизованную систему управления государством. Гелугпинскую крепость Лхаса он превратил в столицу и создал в ней правительственные учреждения. Во времена его правления в различных регионах Тибета, а также в больших монастырях были учреждены должности лояльных по отношению к центральному правительству администраторов, повсеместно была введена налоговая система, издан кодекс законов, содержащий в том числе и драконовские меры наказания. Был положен конец клановой борьбе за власть, чему в немалой степени способствовало применение силы. Далай-лама призвал знаменитого оракула старейшего монастыря Самье в монастырь Нечунг недалеко от Лхасы и назначил его оракулом государственного значения. В 1652 г. он совершил короткий визит в западный Китай, где состоялась его встреча с новым императором этой страны (Михаэль ден Хут, 2002a). Китинов (2004, с. 98) пишет, что 5-й Далай-лама помимо того, что стремился проводить собственную политику, поддерживал все религиозные направления.
Совместное правление дези и Далай-ламы было задумано как система разделения сфер деятельности, что сопоставимо с современной конституционной монархией, при которой король является представителем власти, а премьер-министр правит страной. Соответственно, Сёнам Чёпел являлся ведущим политиком страны и при этом по важным вопросам всегда совещался с Далай-ламой. Система совместного правления работала хорошо до 1656 г. - года смерти первого дези. Долгие годы пост оставался вакантным, затем никто из преемников не задерживался на этом посту на сколь либо долгий срок, и, таким образом, постепенно Далай-лама взял всю власть в свои руки (Михаэль ден Хут, 2002a). С того времени Далай-ламы, а в большинстве случаев их регенты, правили Тибетом. В центральном Тибете они были единственными правителями, тогда как в других областях их позиция принималась только под давлением. К(х)ампы из восточного Тибета, например, не ощущали себя частью Тибета. По этой причине о "Бё" (Тибете) и "К(х)аме" (Восточном Тибете) говорили как о двух разных странах. Ни один правитель не имел достаточно силы, чтобы последовательно противостоять власти центрального правительства в Лхасе. Но такие попытки не прекращались (Ула и Детлев Гёбел).
Как уже говорилось, после смерти Гуши-хана, которая датируется различными авторами от 1654 до 1660 г. (1654 - Бакаева, 2004; 1655 - Petech, 1950; 1657 – Лыткин, 1860; 1660 - Оконов, 2004) общий контроль в стране осуществляли два его сына. Относительно того, кто именно из сыновей правил и в какой именно части Тибета в литературе существуют определенные разногласия.
Пубаев (1984), исследовавший летопись Сумба-Хамбо "Пагсам-чжонсан", содержащую генеалогические сведения о восточно- и западномонгольских владельцах (конкретнее олёт, хошут и торгут), пишет, что по «Пагсам-чжонсан» у Кошри (Гуши) имелось 10 сыновей (4 - от торгутской княгини, 5 - от жены хотонки, 1 - от жены тибетянки): 1-й сын Чигшэту-Дайан-хан (cig-she-thu da'a-yan), 2-й - Ацара-хунтэйжи, 3-й - Айуши-Далэй-убаши (A-yu-shi ta'a-le'i A'u-ba-shi), 4-й - Далантэ, 5-й - Элдуг-Цэрин, 6-й - Дорчжэ-Далэ-хунтэжи, 7-й - Хуримши-Эрдэни, 8-й - Гомбо-Цэван, 9-й - Сангха-хан и 10-й - Акху-Даший-Батур-тэжи-ван (A-khu bkris phra-thur the-ji wang). 10 сыновей Гуши-хана перечисляются и Лыткиным (1860), ссылавшимся на "Историю монгольских и туркестанских ванов и гунов": Даян Очир хан (у него шесть сыновей), Омбо Сецен Дайчин (два сына), Далантай (один сын), Баян Абагай Аюши (шестнадцать сыновей), Ильдучи (два сына), Дорчжи Далай батур (три сына), Хоромши Батур Ердени тайчжи (четыре сына), Сангарчжа Ильден (один сын), Гомбо Цаган и Даши батур (два сына). По «Сказанию об ойратах» Габан Шараба (1737) у Гуши-хана было 15 сыновей, правда называются всего 2 из них: «старший Даян хан; у него сын Далай хан; у него сын Ликсум хан. Гуши ханов второй сын Далай хун тайджи». Возможно, расхождение в количестве сыновей между данными Габан Шараба и предыдущих источников объясняется тем, что первый кроме сыновей, родившихся от жен, учитывал и родившихся от наложниц, наличие которых было для ойратских владельцев не было чем-то необычным.
По «Пагсам-чжонсан» (Пубаев, 1984) Айуши-Далэй-убаши стал преемником отца в Кёк-Нуре и возглавил родословную линию кукунорских хошутских князей. Лыткин (1860) ссылаясь на "Сказание об ойратах" Габан Шараба пишет: «Гуши хан отдал Тибет сыну своему Йеке Чжикшику (Даян Очир хану), не дав ему наследственного нойонского удела, а Далай хун тайчжию (Дорчжи Далай батуру (видимо Тэнзин Дордже, который как пишет Бакаева (2004) был объявлен "Царем-дахэном" после смерти отца Гуши-хана) отдал все (все наследство, исключая Тибета). "Я один зачем все возьму", - говорил Далай хун тайчжи и разделил уделы между другими родными. Отец хан (Гуши) прослезился и сказал: "Вероятно, его мой Далай лама вознаградит"». Текст Габан Шараба (1737) в переводе неизвестного автора звучит несколько иначе: «Гуши хан большего своего сына, называемого Джишику, учредя над тибетцами главным правителем, другого никакого наделу не дал, а Далай хун тайджи все улусы в надел отдал, а оный, уже не хотя один всеми владеть, разделил прочим своим родственникам, о чем услыша, отец, заплакав, сказал, что Далай лама, может быть, за то его помилует».
Однако из других источников (Schulemann, 1958, s. 250) явствует, что после смерти Гуши-хана в 1655 г., в Центральном Тибете его преемниками с титулом хана стали Даян-хан и Даши-Батур. В 1660 г. они разделили владения между собой, Даян-хан остался в Центральном Тибете, а Даши Батур получил Кёк Нур (Schulemann, 1958, s. 250; Кычанов, Савицкий, 1975, с. 87).
В противоречие с двумя предыдущими мнениями входит утверждение Петеха (Petech, 1950, p. 267) о том, что Даши-Батур около 1660 г. разделил владения своего отца с братом, владевшим областью Куку-нор и что "он был предком большинства кукунорских ханов". Тогда как по «Пагсам-чжонсан» Даши-Батур не только не имеет титул хошутского хана, но и не включен в "родословную кукунорских князей" (Пубаев, 1984).
В своей работе Пубаев (1984) отмечает, что внимание Сумба-Хамбо (Сумэ-тайджи) к хошутским и торгутским князьям объясняется принадлежностью его к хошутам (роду батуд). Следовательно «Пагсам-чжонсан» является ойратским источником, более того, его данные в этом вопросе не противоречат данным «Сказания об ойратах» Габан Шараба. Вряд ли оба ойратских источника ошибались, и поэтому более вероятно, что Центральным Тибетом правил Йеке Чжикжиту (Джишику, Чигшэту-Дайан-хан (cig-she-thu da'a-yan), Даян Очир хан), а областью Кёк Нур - Далай хун тайджи (Айуши-Далэй-убаши, Дорж Далай Баатур, Тэнзин Дорж). Косвенным подтверждением этого может служить то, что после смерти Дорж Далая власть в Тибете перешла к его сыну Лабсанг-хану (Габан Шараб, 1737; Златкин, 1964; Михаэль ден Хут, 2002b; Бакаева, 2004).
Между тем, чоросский Галдан-хун-тайджи, к тому времени правитель зюнгарских кочевий, намеревался объединить все монгольские (ойратские и халхасские) земли. Естественно, что в его планы входил и контроль над областью Кёк Нур. Златкин (1964) пишет, что пытаясь обосноваться там по возможности мирными средствами, Галдан взял себе в жены дочь одного из сыновей Гуши-хана и выдал свою дочь замуж за одного из его внуков. Но преемники Гуши-хана, не желали поступиться своими привилегиями во имя будущего объединенного монгольского государства, в котором не им предстояло играть главные роли. Так возник конфликт между Галданом и хошутскими правителями. Даже религиозным иерархам в Лхасе не удалось склонить их на сторону Галдана. Пределом их уступок было согласие соблюдать нейтралитет и не вмешиваться в борьбу Галдана за овладение Халхой, а затем в его войну против Цинской династии. Он же (Златкин, 1964) пишет, что весной 1678 г. в Пекине были получены сведения о подготовке Галдана к выступлению против правителей Кёк Нура. При этом цинское правительство постаралось уклониться от конфликта с Галданом и сохранить нейтралитет, о чем свидетельствует письмо императора Сюань Е (Канси, Канг-Ши) генералу Чжан Юну. Цинским властям стало известно также, что «Галдан намерен был итти к кукунорским владельцам, но затем он отложил сие намерение, что не все люди были в том согласны» (История о завоевании китайским ханом Канхием..., л. 42). В августе 1679 г. Чжан Юн получил письмо от Галдан-хун-тайджи, излагая содержание которого, он докладывал в Пекин: «Галдан северозападную сторону без остатку всю под свое владение достал. Но только хухунорскою землею, которую их деды обеих сторон обще завоевали, владеют ныне одни хухунорцы. И хотя имеет он намерение из оной земли свою часть взять, то однако ж сего дела того ради начать не смеет, что здешние земли состоят под моею командой» (История о завоевании китайским ханом Канхием…, лл. 53—54). По всей видимости, оба фактора - и внутреннее несогласие в вопросе аннексии территорий Кёк Нура, и нежелание осложнять отношения с Цин, сыграли свою роль и планировавшееся выступление не состоялось (Златкин, 1964. с. 255-258). Летом 1679 г. Чжан Юн доложил в Пекин, что Галдан, отказавшись от похода в Кёк Нур, отправил 30 000-й корпус для завоевания Турфана (Златкин, 1964. с. 255-258).
В том же 1679 г., понимая, что силы идут на убыль, 5-й Далай-лама Лобсанг Гьямцо, чей авторитет играл большую роль как во внутренней, так и во внешней политике Тибета, назначил на должность дези (премьер-министра страны) двадцатисемилетнего мирянина Сангье Гьямцо, которому дал ряд указаний. После смерти 5-го Далай-ламы в 1682 г., народу было объявлено, что он находится в медитационном отшельничестве. Сангье Гьямцо, остававшийся важнейшим политиком страны до 1705 г., почти пятнадцать лет скрывал смерть Далай-ламы. Объяснение этому даёт внешнеполитическая ситуация: у 5-го Далай-ламы, чей авторитет выполнял защитную функцию, были хорошие отношения, как с монголами, так и с набиравшим в то время мощь Китаем. При этом было неизвестно, как стали бы относиться соседи к независимости Тибета после его смерти (Михаэль ден Хут, 2002a; Михаэль ден Хут, 2002b).
В то время как официально было объявлено, что Лобсанг Гьямцо находится в медитационном отшельничестве, в строгой секретности велись поиски его преемника. Ригзин Джамьянг Гьямцо (Цаньян-Чжамцо, 1683-1706) был найден на юго-западе Тибета, в местечке Мён, к востоку от Бутана – на современной территории Индии (Михаэль ден Хут, 2002b).
1697 г. явился годом смерти Галдан-Бошокту-хана и ознаменовал конец его войны с Цин. Златкин (1964, с. 335-336) говорит о том, что завершение войны позволило Цин значительно упрочить свои позиции в Кёк Нуре, принудить хошутских князей принести присягу на верность династии и, самое главное - ввести в Кёк Нур свои войска. Таким образом, в период после 1697 г., хошутские правители формально и фактически стали подданными Цин. В отношении нового правителя зюнгарских территорий Цеван-Рабдана (tshe dbang rab brtan, прав. в 1697-1727) они в массе своей оставались его противниками, кроме того, в Кёк Нуре нашли приют и некоторые враги Цэван-Рабдана из бывших сподвижников Галдан-Бошокту.
В том же 1697 г. было раскрыто инкогнито Джамьянг Гьямцо. Панчен-лама лично заехал за новым Далай-ламой и ещё в стенах монастыря дал ему обеты Гецюл. Однако вскоре по прибытии в Лхасу выяснилось, что молодой тулку не испытывает ни малейшего желания продолжать дело своего предшественника. Романтик по натуре, он проявлял мало интереса к государственным делам. В ранней юности у него открылся поэтический талант, к учёности же юный тулку не проявлял особого рвения, регулярно проваливаясь на экзаменах. Несмотря на то, что знаменитые ламы и политики настойчиво советовали ему принять полное посвящение, он отказался от монашеских обетов Гецюл и попросил прощения у своего духовного наставника за то, что ему недостаёт внутренней убеждённости для монашеской жизни, пояснив, что монашеские одежду должен носить лишь тот, кто чувствует к этому призвание. У него было много подруг, а его любовная лирика до сих пор считается одной из жемчужин тибетской литературы. Такой глава государства не соответствовал политическим взглядам Сангье Гьямцо. Однажды ночью в Лхасе было совершено нападение на Далай-ламу и его свиту, вышедших на прогулку, при этом один человек был убит. Стали распространяться слухи, что за этим стоит дези. Доверительным отношениям между ним и Далай-ламой пришёл конец. Всё это в свою очередь вызывало подозрение у нового предводителя хошут (Михаэль ден Хут, 2002b). В 1700 г. им стал Лхасан-хан (Ликсум - сын Далай хана, внук Гуши (Габан Шараб, 1737); Лацзан (Бичурин, 1834); Ладзан (Златкин, 1964); Лабсанг Гьямцо (Михаэль ден Хут, 2002b); Лхавзан (Китинов, 2004)), унаследовавший титул "Царь-дахэн" от своего отца Тэнзин Дордже (Бакаева, 2004).
По "Истории Далай-лам" в 1705 г. Лабсанг-хан (Лхасан) решил взять бразды светского правления в свои руки и занял трон владыки Тибета, передав его впоследствии (1716?) своему сыну Пекардзин Нагван Еше Гьямцо (Бакаева, 2004). Лабсанг был первым из потомков Гуши-хана, который вмешался во внутритибетские дела. Он вошел со своим войском в Лхасу и приказал схватить Сангье Гьямцо (позже его казнили). Помимо этого он попытался свергнуть Джамьянг Гьямцо и объявить настоящим Далай-ламой одного молодого монаха - из своих подчинённых. Настоятели трёх крупнейших монастырей Дрепунг, Ганден и Сера, а также Панчен-лама воспротивились этой идее. Тогда Лабсанг заключил договор с китайским Канг-Ши (Канси), по которому он должен был доставить Джамьянга Гьямцо в Пекин в обмен на свободу действий в Тибете. В Лхасе поднялось восстание. Во избежание кровопролития (в 1706 г.) Далай-лама добровольно отправился в Пекин в хошутском сопровождении. Через несколько недель на крайнем северо-востоке Тибета, в пустынной области близ оз. Кёк Нур, Джамьянг Гьямцо умер при загадочных обстоятельствах. Слухи о его преднамеренном убийстве никогда не затихали. По другой версии, однажды, пасмурным осенним вечером, он стал исполнять «Танец Ламы», вызвав таким образом песчаную бурю, после чего сел в позу медитации и... перестал дышать. Говорят, он сделал это, чтобы не быть политическим заложником против своей страны (Михаэль ден Хут, 2002b).
Между тем, в восточной провинции Кхам, местечке Литханг был найден 7-й Далай-лама - Келсанг Гьямцо (Галсан-Чжамцо, Лобсан Калсан Гьяцо, blo bzang bskal bzang rgya mtsho, 1708-1757). Лабсанг-хан быстро узнал о ребёнке, и обеспокоенные родители пустились в бегство. Убежище ребенку было найдено недалеко от северо-восточной границы Тибета, в монастыре Кумбум, где в последующие годы молодой тулку получил хорошее образование (Михаэль ден Хут, 2002b). По всей видимости действия Лабсанг-хана не находили отклика у какой-то части его родственников. Так Китинов (2004, с. 112) пишет, что в 1709 г., обеспокоенный оппозицией хошоутских ханов к их главному хану Лхавзану и проводимой им политикой в Тибете, маньчжурский император направил в Лхасу представителя Хе Шоу.
Поставив под контроль территорию Центрального Тибета, Лабсанг-хан попытался расширить свои владения, и в 1714 г. его войска напали на Бутан, но потерпели поражение, которое ознаменовало закат его правления (Михаэль ден Хут, 2002b). Описание дальнейших событий в Тибете у авторов довольно сильно различается.
Так Златкин (1964, с. 336) пишет, что зюнгарский хун-тайджи Цэван-Рабдан, не добившись успеха в налаживании отношений с владельцами Кёк Нура, вошел в контакт со светским правителем Тибета - Лабсанг-ханом (Ладзан). В результате переговоров дочь Цэван-Рабдана стала женой сына Лабсанг-хана. Далее он упоминает о том, что в кон. 1716 г., воспользовавшись не прекращавшимися в Тибете и Кёк Нуре смутами и усобицами, Цэван-Рабдан направил к Лхасе группу своих войск под командованием Церен-Дондоба-старшего (Златкин, 1964, с. 340).
У Бичурина (1834, с. 55-56) говорится о том, что Цеван-Рабдан предложил Лабсангу союз против Китая (подданным которого тот являлся) и условился принять его сына Даньчжуна к себе, выдав за него свою дочь Ботолок. Но после того как это исполнилось, он потребовал от Лабсанга сдачи Тибета. Лабсанг отверг требование, при этом Цеван-Рабдан, узнав, что его зять Даньчжун занимается магией (Халар-чжада), сжег его за это между двух раскаленных котлов и послал старшего Церен-Дондуба в Тибет с 6000 войск.
Китинов же пишет о том, что Цэван Рабдан отправляя в Тибет свою дочь якобы замуж за сына хана Лхавзана, снабдил ее значительным вооруженным сопровождением (при этом сам этот факт брака не подразумевается и не упоминается). Благодаря секретно проведенной подготовке к вторжению до последнего момента ни тибетцы, ни хошоуты, ни китайцы не знали о подлинных намерениях Цеван Рабдана. В начале августа 1717 г. зюнгарская армия (по Китинову ок. 6000 чел., хотя Михаэль ден Хут (2002b) пишет, что вошедшее в Тибет с запада зюнгарское войско насчитывало 7000 чел.) во главе с Церинг Дондубом (tse ring thon dhub) вступила в Тибет. В конце ноября (по Бакаевой, 2004 в сентябре) Лхаса была атакована со всех сторон и взята приступом; грабеж длился три дня, пострадали не только противники зюнгар и школы Гелуг, но также сами "желтошапочники", союзники нападавших. Зюнгарские лошади растоптали могилу 5-го Далай-ламы, значительный урон был нанесен Потале, пострадали практически все монастыри Лхасы (Китинов, 2004, с. 111).
В результате нападения пострадали последователи и монастыри других линий буддизма, особенно монастыри Ньингма, расправе были подвергнуты институты старой религии Бён (Михаэль ден Хут, 2002b). При этом Церен-Дондуб «убил Лацзана на сражении и потом овладел Тибетом на имя своего Государя без кровопролития, потому что сами Тибетцы более желали быть под Элютами, нежели под властию Китая, несмотря на то, что Элюты разграбили все сокровища Будалинского Дворца (Поталы)» (Бичурин, 1834, с. 55-56). Избраннику Лабсанг-хана - «Далай-ламе» позволили уехать в Пекин, где через восемь лет он скончался. Трон вернули регенту - представителю 7-го Далай-ламы. Наследники Лабсанг-хана были уничтожены (Михаэль ден Хут, 2002b). За потомками других хошутских нойонов остались лишь земли в районе Амдо – Кёк нура. Фактическим хозяином Тибета стал зюнгарский хан. Возможно об этом событии упоминает в своем сочинении 1761 г. Бакунин (1995): «Хошоут - пребывание свое и доныне имеют при Кокунуре, то есть при Синем озере, лежащем между Китайского государства, тибетского (или тангутского) народа, в котором жительствует Далай-лама, и Малой Бухарии (т.е. Кашгар, или Восточный Туркестан), и имеют своих ханов, а около 1700 г. от нападения зенгорцев вступили в подданство Далай-ламы». Неясно, правда, что означает выражение «вступили в подданство Далай-ламы».
Вторжение в Тибет в 10-х гг. XVIII в. Китинов (2004, с. 110) считает четвертым случаем участия ойрат в разрешении силовым путем внутритибетских проблем. Причинами вторжения он считает стремление Цеван Рабдана, с беспокойством следившего за усилением китайского влияния и сотрудничеством с маньчжурами потомков хана Гуши, обрести влияние в Тибете, дающее реальные рычаги воздействия на весь монгольский мир. Кроме того, ему не нравились попытки Пекина управлять Далай-ламой, или же вовсе посадить в Потале своего ставленника.
Зюнгарское присутствие в Тибете было недолгим и ограничивалось только Центральным Тибетом. Цинское правительство не могло допустить, чтобы центр буддизма перешел в руки ойратских (точнее зюнгарских) тайджи. Мобилизовав достаточно крупные силы, в 1719 г. Сюань Е (Канси) двинул их в Тибет. Тибетские солдаты в этих боях принимали участие на обеих сторонах. Ойратские войска потерпели поражение, и весной 1720 г. были вытеснены из Тибета (Златкин, 1964, с. 340-341; Михаэль ден Хут, 2002b). Китинов (2004, с. 111) пишет, что они покинули Лхасу в кон. 1720 г. и в феврале следующего вернулись в Или.
Келсанг Гьямцо приехал в Лхасу под охраной китайских солдат, и его возвели на трон (Михаэль ден Хут, 2002b). Вытеснив зюнгар цинская администрация расправилась с враждебными Цин элементами в Тибете, физически уничтожив всех, кто оказывал какую-либо помощь Галдану или Цэван-Рабдану (Златкин, 1964, с. 340-341). Зюнгарские ламы, бывшие в разных монастырях Тибета, по обвинению в содействии агрессии, были заключены в тюрьмы (Китинов, 2004, с. 111). Было создано временное правительство, подобранное победителями в основном из тибетцев - бывших соратников Лхавсана, оставлен постоянный военный гарнизон. Тибет был окончательно включен в состав Цинской империи (Златкин, 1964, с. 340-341).
Китайцы стали создавать новую систему управления Тибетом во главе с новым 7-м Далай-ламой Келсанг Гьямцо. Вместо института регентства - дэсрид (sde srid) (должности дези (Михаэль ден Хут, 2002b) - был создан совет из четырех министров - Кашаг (bka' gshags) - во главе с Соднамом Гьялпо (bsod nams rgyal po), который действовал под наблюдением начальника императорских войск в Лхасе (Китинов, 2004, с. 111). Тибетских министров назначили губернаторами провинций и, чтобы добиться подчинения, присвоили им также китайские титулы. В Лхасу для надзора было направлено два китайских «амбаня» (имевших право вето на все решения правительства), которые, в свою очередь, контролировали друг друга. Поскольку эти чиновники чаще всего были предоставлены самим себе и не знали менталитета тибетцев (их нередко заменяли в порядке наказания), до начала XX в. они часто выступали фактором политической нестабильности. Кроме того, от Лхасы до китайской границы были распределены места дислокации китайских солдат. В то же время различные китайские императоры поддерживали тибетские монастыри, финансируя проживание монахов. Так они завоёвывали симпатии тибетцев. По-другому обстояли дела в прилегающих к Пекину приграничных регионах, - на этой территории в последующие два столетия Китай постепенно расширял свои поселения и насаждал свою государственную власть (Михаэль ден Хут, 2002b). В дальнейшем до кон. XVIII в. присутствие Цин в Тибете только усиливалось, но пошло на спад после смерти Цяньлуна (1736-1796).
В 1723 г. в Кёк Нуре вспыхнуло крупное восстание хошутских владетельных князей во главе с внуком Гуши-хана Лубсан-Даньдзином (Лацзан-Данцзэнь, Лобсан-Данчжон), поддерживавших контакт с Зюнгарией. Целью восстания было свержение власти Цинов и восстановление былой самостоятельности хошутских владений. Однако через год восстание было подавлено цинскими войсками. Сам Лубсан-Даньдзин нашел убежище у Цэван-Рабдана, который решительно отклонил требование пекинских властей о выдаче беглеца (Бичурин, 1834, с. 56; Златкин, 1964. с. 356). После разгрома повстанцев область Кёк нур - Амдо была окончательно интегрирована в состав Цинской империю.

***
Откочевка хошутского нойона Туру-Байху в Кёк Нур в 1636 г., последующие его военные действия в Тибете, закончились утверждением его в этой стране и преподнесением им в 1642 г. титула главы государства Далай-ламе. Независимое правление тибетского правительства, где власть после 1656 г. концентрировалась в руках Далай-ламы, было относительным, что явственно показали события 1705 г. Скорее эту форму правления в период втор. пол. XVII – нач. XVIII вв. можно назвать хошутским протекторатом. Однако, и над хошутскими владельцами зачастую нависала угроза потери независимости со стороны зюнгарских кочевий, владельцы которых Галдан-Бошогту и Цеван-Рабдан имели планы поставить их территории (барун гар) под свой контроль. В итоге, в период 1697-1720 гг. контроль над землями Кёк Нура и Тибета перешел из рук ойратских тайджи, слишком поздно осознавших необходимость объединения, в руки цинской династии.
Правление хошутских владельцев в течение примерно 50 лет имело определенные социально-политические последствия для тибетского общества. Под руководством 5-го Далай-ламы Нгаванг Лобсанг Гьяцо (1617–1682) http://www.buddha.ru/about_tradition.php, несмотря на различные недопонимания поддерживавшего все линии буддизма, Тибет претерпел значительную внутреннюю политическую и экономическую модернизацию. В правление 5-го Далай-ламы, вошедшего в историю под именем Великий Пятый, обширные тибетские территории были объединены после столетиями длившейся раздробленности (Михаэль ден Хут, 2002b). Несмотря на зависимое от хошутских владельцев положение правительство Далай-ламы пыталось вести самостоятельную внешнюю политику, иногда выступая посредником между ойратскими тайджи и китайскими властями. Помимо прочего, хошутский протекторат отразился и на культурной жизни Тибета. Так Китинов (2004, с. 99), ссылаясь на Karsten (1983), упоминает о дополнении руководством Гелуг празника Монлам (smon lam) торжественным парадом войск Гуши-хана. Эта церемония получила название "ясор" (уа sor) (возможно от ойр. yasour, клас. мон. jasagul) и проводилась с 22-го по 27-й день первого тибетского месяца.
В свою очередь для ойратского общества одним из наиболее заметных результатов контакта явилось культурное влияние Тибета. Оно выражалось в укреплении позиций буддийского учения среди ойрат, их обучении в тибетских монастырях, многие выпускники которых впоследствии оказали значительное влияние на ойратскую и общемонгольскую культурную и политическую жизнь. В этот период с тибетского, санскрита, старомонгольского и китайского языков на ойратский диалект была переведена масса буддийских сочинений. Один из известнейших ойратских (и общемонгольских) ученых монахов, политический деятель пер. пол. XVII в. Зая-Пандит модернизировав в 1648 г. общемонгольский алфавит, создал на его основе новый – «Тодо бич(и)г» (Ясное письмо). Помимо ойрат, среди которых ею пользовались и тюркоязычные ойраты (предки совр. алтайцев), новая письменность предназначалась и для восточных монгол. Кроме того, имеются свидетельства, что Зая-Пандит пытался распространить ее среди маньчжур. Создатель новой письменности происходил из хошут (у Китинова (2004. с. 100) упоминается его хойтское происхождение), долгое время жил в Тибете, где изучал тибетский язык, логику и буддийскую философию. Вернувшись на родину, он, путешествуя по всем ойратским владениям, препятствовал междоусобицам, распространял новую письменность, переводил на ойратский большое количество тибетских сочинений, главным образом религиозного содержания и проповедовал буддийское учение. Воспринятый тибетский буддизм во многом способствовал формированию государственной ойратской идеологии, нацеленной на создание единого культурного и политического пространства всех западно- и восточномонгольских земель.
Ойратское население Хошутского ханства, ядро которого составляли хошуты, базировавшиеся в Кёк Нуре, в период существования независимого хошутского государства и после него не раз перемещалось во время различных столкновений с восточными монголами, войсками зюнгарских тайджи и войсками Цин. После потери независимости хошутского государства ойратское (как и восточномонгольское) население осталось на некогда завоеванных ими территориях Кёк Нура и собственно Тибета, частично ассимилировавшись среди тибетских племен, внеся таким образом определенный генетический и культурный след в формирование современного тибетского населения.
Что же касается обратного генетического влияния (тибетцев на ойратское население), то несмотря на отсутствие прямых свидетельств, его также не следует исключать. В XVII в. и позже ойратские тайджи заботились об открытии как можно большего количества монастырей и увеличении общин монахов. Примером, может служить упомянутые выше частые просьбы зюнгарских владельцев после поражения в войне 1717-1720 гг. о посылке монахов из района Ладак(х) в храмы долины Или (Petech, 1972, p. 233). Передвижения тибетского населения (не только монахов) были разрешены ойратскими владельцами трех государств на всей контролируемой ими территории. Так в «Сказании об ойратах» Габан Шараба (1737, с. 91) говорится, что «Гуши хан, Орлюк с шестью сыновьями, Батур хун тайджи, Кундулен Убаши, Цецен, Аблай, духовные все младшие ойратские владельцы на собрании положили почитать Далай ламу за первенствующую духовную особу, также и в почтении иметь и род тибетов, из которого происходят Далай ламы, и из сего поколения никого насильно при себе не держать, а давать волю жить, где пожелают».

ЛИТЕРАТУРА
1. Авляев Г.О. Происхождение калмыцкого народа (середина IX - первая четверть XVIII вв.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. Москва - Элиста, 1994.
2. Авляев. Г.О. Происхождение калмыцкого народа. – 2-е изд., перераб. и исправл. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 2002.
3. Баатур Убаши Тюмень. Сказание о Дербен Ойратах, 1819-1820. пер. с ойратского Ю. Лыткина, 1859-1860 // Лунный свет: Калмыцкие историко-литературные памятники: Пер. с калм./Сост., ред., вступ. ст., предисл., коммент А.В. Бадмаева. – Элиста: Калм. кн. изд-во, 2003.
4. Баатур-Убаши (Убуш) Тюмень. Сказание о дербен-ойратах // Калмыцкие историко-литературные памятники (КИЛП) в русском переводе. Элиста, 1969. с. 27. цитировано по Авляеву, 2002.
5. Баатур-Убуши Тюмен. Сказание о дербен-ойратах, составленное нойоном Батур-Убуши Тюменем // КИЛПРП, 1969. цитировано по Китинову, 2004.
6. Бакаева Эльза. Далай-ламы и калмыки // Известия Калмыкии №238 (3459), 1 декабря 2004 г.
7. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов, а особливо из них торгоутовского и поступков их ханов и владельцев. Сочинение 1761 года. Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1995. (Текст сочинения и предисловия печатается по изданию: Описание истории калмыцкого народа // Красный архив: Исторический журнал. 1939. Т. 3(94); Т. 5(96)).
8. Бичурин Н.Я. (Иакинф) Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия до настоящего времени. 2-е издание, Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1991. (Текст печатается по изданию: Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия до настоящего времени. Сочинено Монахом Иакинфом. Санкт-Петербург. 1834. Типография Медицинского департамента Министерства внутренних дел).
9. Габан Шараб. Сказание об ойратах, калм. рукоп. текст, фонд б-ки ЛГУ им. Жданова, ксил. 325, №15536. фотокопия и ею же сделанный черновой перевод были предоставлены Златкину И.Я. доцентом ЛГУ Т.А. Бурдуковой. цитировано по Златкину, 1964.
10. Габан Шараб. Сказание об ойратах. 1737. пер. с ойратского неизв. авт., дата пер. неизв. // Лунный свет: Калмыцкие историко-литературные памятники: Пер. с калм./Сост., ред., вступ. ст., предисл., коммент А.В. Бадмаева. – Элиста: Калм. кн. изд-во, 2003.
11. Габан Шараб. Сказание об ойратах: Калмыцкая летопись / Пер. Ю. Лыткина, см. АВ, ф. 60, оп. 1, ед. хр. 10; См. также «Калмыцкие историко-литературные памятники в русском переводе». Элиста, 1969. с. 142. цитировано по Авляеву, 2002.
12. Дугаров Р.Н. "Дэбтэр-Чжамцо" — источник по истории монголов Куку-нора. Новосибирск, 1983. цитировано по Китинову, 2004.
13. Дугаров Р.Н. «Дэбтэр чжамцо» - источник по истории монголов Кукунора. Новосибирск, 1983. цитировано по Авляеву, 2002.
14. Златкин И.Я. История Джунгарского ханства (1635 - 1758). Москва: Издательство "Наука", 1964.
15. История Кукунора, называемая "прекрасные ноты из песни Брахмы". Сочинение Сумба Хамбо. Пер. с тибет., введ. и примеч. Б.Д. Дандарона. М.,1972. цитировано по Китинову, 2004.
16. История о завоевании китайским ханом Канхием калкаского и элетского народа, кочующего в Великой Татарии, состоящая в пяти частях, пер. И. Россохин, СПб., 1750, ААН, р. 21, оп. 5, д. 1. цитировано по Златкину, 1964.
17. Китинов Б.У. Священный Тибет и воинственная степь: буддизм у ойратов (XIII-XVII вв.)./Под общ. ред. Бонгард-Левина. Москва: Т-во научных изданий КМК. 2004. 190 с.
18. Кычанов Е.И., Савицкий Л.С. Люди и боги страны снегов. М., 1975, с. 87. цитировано по Пубаеву, 1984.
19. Кычанов Е.И., Савицкий Л.С. Люди и боги Страны снегов. М., 1975. цитировано по Китинову, 2004.
20. Лунный свет: Калмыцкие историко-литературные памятники: Пер. с калм./Сост., ред., вступ. ст., предисл., коммент А.В. Бадмаева. – Элиста: Калм. кн. изд-во, 2003.
21. Лыткин Г.(Ю.) С. Материалы для истории ойратов. 1860 // Лунный свет: Калмыцкие историко-литературные памятники: Пер. с калм./Сост., ред., вступ. ст., предисл., коммент А.В. Бадмаева. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 2003.
22. Лыткин Ю. КИЛП. Элиста, 1969. с. 118. цитировано по Авляеву, 2002.
23. Микаэл Ден Хойт. О Ханах и ламах. Распространение Дхармы в Монголии. Перевод на польский с немецкого — Марек Хрыневич. Перевод с польского - Елена Уральская. Редакция - Войтек Трацевски, Вагид Рагимов // Мир Кагью №10 февраль 1999.
24. Михаэль ден Хут. Далай-лама и его линия преемственности. Часть I. Пер. с нем. - Татьяна Юнгблут. // Журнал Буддизм.ru, №3, 2002a http://www.buddhism.ru/buddhru/bru3/d_lama.php
25. Михаэль ден Хут. Далай-лама и его линия преемственности. Часть II. Пер. с нем. - Татьяна Юнгблут. // Журнал Буддизм.ru, №4 2002b http://www.buddhism.ru/buddhru/bru4/d_lama.php
26. Одон. Зургаан тумэн монгол. Хохехота. 1983 на старомонгольском.
27. Оконов Б.Б. К святыням Тибета // Новая неделя. 16 января 2004 г., №3 (580).
28. Пагсам-джонсан: История и хронология Тибета. Пер. с тибет. яз., предисл., коммент. Р.Е. Пубаева. Новосибирск, 1991. цитировано по Китинову, 2004.
29. Пубаев Р.Е. Генеалогическая таблица торгутского князя Хой-Урлуга в сочинении Сумба-хамбо "Пагсам - чжонсан" // Калмыцкий научно-исследовательский институт истории, филологии и экономики при Совете министров Калмыцкой АССР. Проблемы этногенеза калмыков - сб., Элиста, Республиканская типография Государственного комитета Калмыцкой АССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, 1984.
30. Ратнабхадра // КИЛП. Элиста, 1969. с. 160. цитировано по Авляеву, 2002.
31. Санчиров В.П. Теократия в Тибете и роль Гуши-хана в ее окончательном утверждении. - В кн.: Ламаизм в Калмыкии. Элиста, 1977. цитировано по Пубаеву, 1984.
32. Сказанье о хождении в Тибетскую страну Мало-Дорботскаго База-бакши. Калмыцкий текст с пер. и примеч., составленными А.М. Позднеевым. Спб., 1897. цитировано по Китинову, 2004.
33. Сумба-Хамбо. История Куку-нора. Перевод с тибетского. Ответ. редактор д.и.н. И.Я. Златкин. М., 1972., с. 159. цитировано по Пубаеву, 1984.
34. Ула и Детлев Гёбел. Религия и власть в старом Тибете. Краткое историческое введение. Пер. с англ. Андрей Степанов. Редакция - Вагид Рагимов. http://www.buddhism.ru/teach/gobel-old-tibet.php
35. Успенский В.М. Страна Кукэ-Нор или Цинхай с прибавлением краткой истории ойратов и монголов // ЭРГО по отделению этнографии. Т. 6. СПб., 1880. цитировано по Авляеву, 2002.
36. Цыбиков Г.Ц. Избранные труды. Т. 1-2. Новосибирск, 1991. цитировано по Китинову, 2004.
37. Чимитдоржиев Ш.Б. Антиманьчжурская освободительная борьба монгольского народа (XVII – первая половина и середина XVIII в.). Маньчжурская экспансия в борьбе монголов за свободу и независимость родины. Улан-Удэ, 1974. с. 25-26. цитировано по Авляеву, 2002.
38. Шара туджи. Монгольская летопись XVII века. Сводный текст, пер., введ. и примеч. Н.П. Шастиной. М.-Л., 1957. цитировано по Китинову, 2004.
39. Шильгин Норбо. Зая-пандита (материалы к биографии). Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1999.
40. Эрдниев У.Э. Калмыки. Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1985.

41. Ahmad Z. Sino-Tibetan Relations in the Seventeenth Century. Rome, 1970. цитировано по Китинову, 2004.
42. Chandra L. Materials for a History of Tibetan Literature // SPS. Pt. 1-2. 1967. цитировано по Китинову, 2004.
43. Das S.Ch. A Tibetan-English Dictionary. Calcutta, 1902. цитировано по Китинову, 2004.
44. Das S.Ch. Tibetan Studies. New Delhi, 1984. цитировано по Китинову, 2004.
45. Dhondup K. The Water-Horse and Other Years. A History of XVII-th and XVIII-th Century Tibet. Dharamsala, 1984. цитировано по Китинову, 2004.
46. Howorth H. History of the Mongols from the IX-th to the XIX-th Century. Pt. l. The Mongols proper and the Kalmuks. L., 1876. цитировано по Китинову, 2004.
47. Huth G. Hor chos 'byung. (Geschichte des Buddhismus in der Mongolei). Vol. 1-2. Strassburg, 1892, 1896. цитировано по Китинову, 2004.
48. Karsten J. Note on ya sor and the Secular Festivals Following the Smon Lam Chen Mo. // Contributions on Tibetan Language, History and Culture. Wien, 1983. цитировано по Китинову, 2004.
49. Petech L China and Tibet in the Early XVIII-th Century: History of the Establishment of Chinese Protectorate in Tibet. Leiden, 1972. цитировано по Китинову, 2004.
50. Petech L. China and Tibet in the Earlу 18th Century. Leiden, 1950, р. 267. цитировано по Пубаеву.
51. Richardson H. The Karma-pa Sect. A Historical Note // JAS. 1958. October. цитировано по Китинову, 2004.
52. Rockhill W.W. The Dalai Lamas of Lhasa and Their Relations with The Manchu Emperors of China 1644-1908. Dharamsala, 1998. цитировано по Китинову, 2004.
53. Schulemann G. Die Geschichte der Dalai Lamas. Lpz., 1958. цитировано по Китинову, 2004.
54. Schulemann G. Geschichte der Dalai-Lamas. Leipzig, 1958, s. 250. цитировано по Пубаеву.
55. Snellgrove D., Richardson H. A Cultural History of Tibet. New York — Washington, 1968. цитировано по Китинову, 2004.
56. The Autobiography of the first Panchen Lama Blo-bzang-chos-kyi-rgyal-mtshan. 1567-1662. Ed. and intr. by Ngawang Gelek Demo. (Автобиография Панчен Ламы I Лобсан Чокьи Гьялцана). New Delhi, 1969. (на тибетском языке) цитировано по Китинову, 2004.
57. Tucci G. Tibetan Painted Scrolls. Vol. 1-3. Roma, 1949. цитировано по Китинову, 2004.
58. Wylie T.V. The Geography of Tibet According to the "Dzam-gling-rgyas-bshad". Roma, 1962. цитировано по Китинову, 2004.

10 июня 2005 г.