Монгольский язык. Этот лингвоним используется в нескольких смыслах.
А. В наиболее узком понимании он применяется к языку монголов Монгольской Народной Республики, называемому также по основному диалекту халха-монгольским или просто халха. Халха-монгольский язык имеет литературную норму и статус государственного языка МНР; число его носителей – ок. 2,3 млн. (1995). Халхаский диалект входит в центральную группу диалектов монгольского языка; наряду с ней выделяются также восточная и западная группа. Различия между диалектами носят в основном фонетический характер.
Б. В более широком смысле термин «монгольский язык» включает в себя также имеющий три основных диалекта (восточный центральный и южный, далее разделяемые на говоры) язык монголов Внутренней Монголии – одноименного автономного района и соседних провинций Хэйлунцзян, Ляонин и Гирин в КНР, называемый также внутренне-монгольским (взгляд со стороны Китая) или периферийно-монгольским (взгляд со стороны Монголии и России). Число говорящих на этом языке (по данным переписи 1982) составляло 2,713 млн. человек; в переписи 1990 монголы фиксировались совместно с бурятами, а также тюркоязычными, но монголизированными в культурном отношении тувинцами как представители «монгольской национальности» (одной из пяти основных «официальных национальностей» КНР); их общее число тогда составило ок. 4,807 млн.
Различия между языком монголов МНР и языком монголов Внутренней Монголии затрагивают фонетику, а также такие весьма вариативные в пределах монгольской семьи морфологические параметры, как набор деепричастных форм и наличие/отсутствие некоторых периферийных падежных форм. Такого же типа различия имеются между диалектами внутри как монгольского языка МНР, так и внутри языка монголов Внутренней Монголии. Реально это один язык, разделенный государственной границей, причем многие говоры представлены по обе ее стороны. К этому относится обобщающий термин современный монгольский язык; всего на нем говорит свыше 5 млн. (по другим оценкам – до 6 млн.) человек, т.е. более 3/4 всего монголоязычного населения. Около 6 тыс. монголов живут на Тайване; 3 тыс., по переписи 1989, жило в СССР. Разделенность имеет следствия в основном внешнелингвистического характера: в МНР и во Внутренней Монголии различны литературные нормы (в последнем случае норма основана на старописьменном языке), кроме того, диалекты Внутренней Монголии испытали на себе ощутимое влияние китайского языка.
В. При еще более широкой трактовке понятие «монгольский язык» расширяется не только географически, но и исторически, и тогда в него включается общемонгольский язык, существовавший примерно до 16–17 вв., а также старописьменный монгольский язык – общий литературный язык всех монгольских племен с 13 по 17 в. Диалектная основа последнего неясна; фактически он всегда был наддиалектной формой сугубо письменной коммуникации, чему способствовала не слишком точно передававшая фонетический облик слов письменность (в основе своей уйгурская), нивелировавшая междиалектные различия. Возможно, этот язык сформировался у какого-то из монгольских племен, уничтоженных либо полностью ассимилированных при возникновении империи Чингисхана. Принято считать, что старописьменный монгольский язык отражает более древний этап развития монгольских языков, чем любой из известных монгольских диалектов; этим объясняется его роль в сравнительно-историческом изучении монгольских языков.
В истории письменного языка выделяют древний (13–15 вв.), средний (15–17 вв.) и классический (17 – начало 20 вв.) этапы. Часто встречающиеся термины «древнемонгольский язык» и «среднемонгольский язык» применяются для обозначения общего, хотя и диалектно раздробленного языка монгольских племен соответствующих исторических периодов. С 17 в. в связи с созданием Зая-Пандитой так называемого ясного письма (тодо бичиг), приспособленного к особенностям ойратских диалектов, и формированием ойратского литературного языка классический старописьменный монгольский язык стал употребляться в основном в восточной части монгольского ареала – в Халхе (внешняя МНР) и Внутренней Монголии; в Бурятии постепенно сформировался особый бурятский извод старописьменного монгольского языка. Во Внутренней Монголии старописьменный язык используется и поныне. В Бурятии была введена письменность сперва на латинской (в 1931), а потом на кириллической (в 1939) основе; в МНР кириллический алфавит был введен с 1945; там сложились новые литературные языки. В посткоммунистической МНР, а отчасти и в Бурятии интерес к старописьменному языку в настоящее время возрождается; активно ведется его преподавание.
Язык памятников так называемой «квадратной письменности» 13–14 вв. в силу наличия ряда структурных особенностей иногда рассматривается в качестве особой разновидности широко понимаемого монгольского языка.
Бурятский язык (в СССР до 1958 официально называвшийся бурят-монгольским). Распространен на территории Республики Бурятия в составе Российской Федерации, в Агинском национальном округе Читинской области и в Усть-Ордынском национальном округе Иркутской области, в ряде сел Иркутской и Читинской областей, в двух аймаках на севере МНР и в Хулунбуирском аймаке автономного района Внутренняя Монголия в КНР (последняя группа носит название баргу-бурят). Число этнических бурят в СССР по переписи 1989 составляло 421 380 человек (в РСФСР – 417 425), из них ок. 363 620 назвали родным бурятский язык (остальные в основном русскоязычны); в Монголии проживает ок. 65 тыс. бурят (1995) и еще примерно столько же в КНР (по данным 1982).
Калмыцкий язык, именуемый также ойратско-калмыцким, а иногда монгольско-калмыцким или западно-монгольским. Самый западный из монгольских языков, распространен в Европе, в Калмыцкой Республике – Хальмг Тангч в составе Российской Федерации, а также на территории Ростовской, Волгоградской и особенно Астраханской областей. Обособленная группа калмыков, сохраняющих свой язык, живет также в Киргизии в районе озера Иссык-Куль. Используемый ими диалект калмыцкого языка иногда называется сарт-калмак (по прежнему названию этой группы калмыков, насчитывающей, по данным 1990, около 6 тыс. человек; ныне их называют иссык-кульскими калмыками). Два других основных диалекта калмыцкого языка – дербетский и торгутский. Имеется небольшая калмыцкая диаспора: немногочисленные группы калмыков проживают на Тайване, а также в США и Германии. Число калмыков в бывшем СССР в 1989 составляло 173 821 человек, из них 156 386 назвали родным языком калмыцкий.
Калмыки – потомки ойратских племен, которые перекочевали на правобережье Волги из Джунгарии (северо-запад Китая) в 17 в. и приняли самоназвание калмык; калмыцким они стали называть и свой язык (хальмг кел). Ойраты, оставшиеся в Джунгарии, были к середине 18 в. почти полностью истреблены войсками китайской империи Цин, однако часть калмыков вернулась в конце 18 в. в Джунгарию, где (на западе МНР и в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР) их потомки обитают и поныне; в КНР их называют ойратскими племенами (139 тыс. человек по данным 1987), в МНР просто ойратами (205 тыс.). Язык ойратов МНР и КНР обозначается в литературе несколько невнятно; одни авторы называют его калмыцким, другие, не называя прямо языка, говорят об ойратских говорах (торгутском, дербетском, баитском, урянхайском и некоторых др.; имеется также торгуто-олётский диалект ойратов, откочевавших в 17 в. к озеру Кукунор в китайской провинции Цинхай; иногда его даже считают отдельным языком); говоры при этом отсчитываются от литературного ойратского языка, возникшего в 17 в. и употреблявшегося калмыками России до 1924 и калмыками МНР до 1946 (в Синьцзяне он употребляется и поныне).
Баоаньский язык на котором, по данным 1990, говорит ок. 12 тыс. человек (мусульман, в отличие от большинства монгольских народов) в КНР – в Баоаньско-Дунсянском автономном уезде автономной префектуры Линься провинции Ганьсу (дахэцзяский говор, ок. 6 тыс. человек) и в уезде Тунжэнь в провинции Цинхай (тунжэньский говор, ок. 4 тыс. человек; тунжэньским говором пользуются для общения с баоанями также живущие в Ганьсу монгоры). Между говорами имеются заметные различия в фонетике и лексике; дахэцзяский говор испытал влияние китайского, а тунжэньский – тибетского языков. Баоаньский – бесписьменный язык, используемый в обиходной сфере; для письменной коммуникации используется китайское письмо.
Дагурский (также даурский, или дахурский) язык, носители которого издавна живут в двух географически удаленных друг от друга регионах КНР: в провинции Хэйлунцзян (г.Цицикар и окрестные уезды – самый центр исторической Маньчжурии) и Хулунбуирском аймаке автономного района Внутренняя Монголия на северо-востоке страны и в уезде Чугучак Синьцзян-Уйгурского автономного района на крайнем северо-западе, у самой границы с Казахстаном. Число этнических дагуров по переписи 1990 составляет ок. 121 тыс. человек, из них ок. 85 тыс. владеют дагурским языком (обычно также и китайским). Этническое происхождение дагуров неясно; одни исследователи считают их монгольским племенем, подвергшимся сильному тунгусо-манчжурскому влиянию, другие – тунгусо-манчжурским племенем, перешедшим в 13–14 вв. на монгольский язык. Выделяются четыре диалекта – бутхаский, цицикарский, хайларский (в котором усматривается столь сильное тунгусо-манчжурское влияние, что иногда его даже считают диалектом эвенкийского языка) и синцзянский. Язык бесписьменный, хотя попытки введения письменности предпринимались неоднократно, начиная с цинского времени; единожды создавалась экспериментальная письменность на кириллической основе и дважды – на латинице (в 1920-х и 1960-х годах). Для целей письменной коммуникации ранее использовался маньчжурский язык, а ныне используется китайский. Велико и число заимствований из тунгусских, маньчжурского и китайского языков. В функциональном отношении язык выполняет сугубо разговорно-бытовые функции.
Дунсянский язык (изредка также сан(ь)та – по названию этнической группы), распространенный на юго-западе провинции Ганьсу в КНР, в Баоаньско-Дунсянском автономном уезде автономной префектуры Линься (по соседству с баоаньским языком, с которым частично взаимопонимаем; как и баоани, саньта – мусульмане-сунниты). Число говорящих (по переписи 1990) составляет ок. 374 тыс. Диалектное членение, по данным Б.Х.Тодаевой, не выражено; по другим сведениям, имеется три диалекта с незначительными различиями. Язык бесписьменный; используется только в обиходно-бытовой сфере; молодое поколение в ряде ситуаций использует китайский даже в разговоре друг с другом; в словаре – около 30% китайских заимствований.
Монгорский язык (он же ту – по названию этнической группы – или широнгол-монгольский), распространенный на востоке провинции Цинхай (в уездах Хуцзу, Минхэ, Датун и Тунжень) и в провинции Ганьсу в КНР. Число носителей (по переписи 1982) – 90 тыс. Выделяются два сильно различающихся диалекта: хуцзу (60 тыс.; членится на поддиалекты, используется в одноименном уезде и в уезде Датун) и минхэ (30 тыс. говорящих). В уезде Тунжэнь монгоры для общения с баоанями часто пользуются баоаньским языком. Язык бесписьменный; для письменного общения образованные монгоры используют китайский и тибетский языки, оказавшие на монгорский известное влияние, в том числе в фонетике. Большая часть населения, однако, владеет китайским языком слабо.
Могольский язык, который считался исчезающим уже в 1950-е годы; в настоящее время на нем, по имеющимся данным, говорит ок. 200 человек (представителей старшего поколения) из нескольких тысяч разрозненных монгольских групп в Афганистане – прежде всего в кишлаках Кундур и Карез-и-Мулла под Гератом. Носители могольского языка владеют также новоперсидским; этнические моголы на севере Афганистана говорят на пушту. Моголы считают себя потомками осевших в Афганистане монгольских воинов 13 в. Язык бесписьменный; используется в семейном кругу и отчасти как тайный язык; имеются образцы его записи арабским письмом, в том числе тексты стихов поэта начала 20 в. Абд аль-Кадира, писавшего на могольском языке.
Шира-югурский язык, на котором говорит часть народности юйгу (они же желтые уйгуры; название «юйгу» принято в КНР с 1954), проживающей на северо-западе провинции Ганьсу в КНР. Общая численность юйгу – св. 12 тыс. человек, из которых на шира-югурском языке говорят (по данным 1991) ок. 3 тыс. человек («восточные юйгу»). По некоторым предположениям, шира-югуры – это тюркское племя, перешедшее на монгольский язык. (Еще ок. 4600 человек в Сунаньском автономном уезде говорят на тюркском сарыг-югурском языке; их называют «западные юйгу».) Оба названия языков производны от названия народа, означающего 'желтые уйгуры'. Для несколько меньшей части народности родным является китайский язык, который используется также как лингва франка; и еще часть юйгу говорит на тибетском. Язык бесписьменный; для письменного общения юйгу пользуются китайским языком.
Помимо перечисленных, к монгольским относят еще два мертвых языка.
Киданьский язык – язык киданей, или китаев; считается, что именно от названия этого вовсе не китайского племени происходит русское название Китая. Кидани входили в племенной союз, захвативший в начале 10 в. Северо-Восточный Китай и основавший империю Ляо. В 1127 она была разгромлена чжурчженями, после чего часть киданей откочевала на запад, в Семиречье (юго-восток современного Казахстана), где сохраняла государственность до нашествия Чингисхана в 1211. Прямыми потомками киданей считают себя современные дагуры. Принадлежность киданей к монгольским народам и киданьского языка к монгольским с достаточной уверенностью устанавливается на основе данных китайских исторических трактатов, включающих в себя ряд киданьских слов и слов в китайской транскрипции, а также сведения о киданьском синтаксисе (типично алтайском). Кидане пользовались двумя системами письменности: не получившим особого распространения «большим письмом» (по-видимому, чисто идеографическим) и изобретенным чуть позже, в 925, «малым письмом», устроенным наподобие китайского и допускавшим как идеографическое, так и фонетическое употребление знаков, внешне сходных с китайскими иероглифами. Усилия по дешифровке «малого письма», сохранившегося в не слишком многочисленных эпиграфических памятниках, продолжаются уже несколько десятилетий и постепенно приносят некоторые результаты; однако об уверенной дешифровке говорить рано.
Сяньбийский язык – язык племени сяньби, обитавшего во 2–4 вв. на территории современной Внутренней Монголии, завоевавшего совместно с монгольским же племенем табгачи Китай в 4 в. и основавшего «поздневейскую» династию Тоба, просуществовавшую до середины 6 в. Крайне немногочисленные сведения, содержащиеся в китайских источниках, позволяют отнести сяньбийский к монгольским языкам, а табгачский рассматривать как его диалект. Сяньбийцы, по некоторым предположениям, имели письменность на основе орхоно-енисейского рунического алфавита.
Несмотря на малое число монгольских языков, в литературе представлено несколько их классификаций. Одна из них, принадлежащая Г.Д.Санжееву, делит живые монгольские языки – без учета старописьменного монгольского – на основные (собственно монгольский, бурятский и калмыцкий; эти языки на протяжении всей своей истории образовывали относительно единый массив и тесно контактировали; все они имеют литературную традицию, до недавнего времени общую; и все в настоящее время пользуются статусом государственных – в Монголии, Бурятии с 1992 и Калмыкии с 1991) и маргинальные (или «островные» – все прочие, отделенные от основного монгольского массива иноязычным окружением – китайским, тибетским, иранским; все они бесписьменные и имеют невысокий социолингвистический статус; при этом численность, например, носителей дунсянского языка сравнима в численностью бурятов или калмыков/ойратов). Широко распространена также классификация Т.А.Бертагаева, основанная на фонетических параметрах: наличии или отсутствии сингармонизма (уподобления гласных в суффиксах гласной корня), и исчезновении или сохранении начального *f. В этой классификации выделяется группа анлаутно-вокальных языков (с сингармонизмом и исчезновением начального *f; она совпадает с группой «основных» монгольских языков), группа анлаутно-спирантных языков (без сингармонизма и с сохранением начального *f в виде того или иного щелевого согласного-спиранта; в эту группу входят все прочие языки, кроме могольского); и смешанная группа из одного лишь могольского языка, не имеющего сингармонизма, но не сохранившего и начальный спирант (к этой же группе относится древнемонгольский письменный язык и язык «квадратной письменности»). Существуют и более дробные классификации, расчленяющие «основную», а иногда и «островную» группы.
Время расхождения диалектно раздробленного, но единого монгольского языка датируется 16–17 вв.; иными словами, по стандартным компаративистским критериям, это не семья, а группа языков, притом весьма близкородственных (как и тунгусо-маньчжурские языки). Особенно велико сходство между «основными» монгольскими языками, дополнительно поддерживавшееся наличием общего наддиалектного письменного языка. «Островные» языки под влиянием иноязычного окружения и в отрыве от монгольского «ядра» подверглись более сильным изменениям. Тем не менее для обозначения монгольских языков чаще используется именно термин «семья», чему способствует необщепринятость алтайской гипотезы (см. АЛТАЙСКИЕ ЯЗЫКИ), постулирующей историческую общность тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков (а также, в соответствии со все более популярной точкой зрения, корейского и японского языков), и давняя традиция называть «семьей» тюркские языки, занимающие (при любом отношении к алтайской гипотезе) такую же позицию в генеалогической классификации, что и монгольские и тунгусо-маньчжурские языки. В силу этих соображений часто говорят об алтайских языках как о «макросемье», хотя степень их расхождения никак не сильнее, чем в индоевропейской семье языков, и уж заведомо меньше, чем в такой классической макросемье, как афразийская.
Монгольские языки очень близки и имеют много общего с языками других групп гипотетической алтайской семьи, особенно с тунгусо-маньчжурскими.
Фонологические системы монгольских языков относительно просты. В вокализме большинства языков выделяют семь гласных фонем: такая же пятерка, как в русском, плюс лабиализованные гласные переднего (в калмыцком) или среднего (в других языках) ряда (типа немецких ü и ö; в кириллических письменностях они обозначаются Y и q соответственно). В монгорском, баоаньском и могольском языках и в центральном диалекте монгольского языка Внутренней Монголии этих гласных нет. В большинстве монгольских языков имеется фонематическое (смыслоразличительное) противопоставление кратких и аналогичных им по качеству долгих гласных (появившихся после исчезновения интервокального согласного – ср., например, совр. монг. баатар 'богатырь, витязь' и более раннее ba g atur, заимствованное из тюркских языков? – как и в русском, где заднеязычный согласный сохраняется). В кириллической графике это противопоставление передается удвоением знака для гласного, напр. бур. боро'серый' – бороо 'дождь'; гэхэ 'говорить' – гээхэ 'терять' и т.п. В могольском и дунсянском долгих гласных нет, в баоаньском и шира-югурском противопоставление долгих и кратких гласных нефонематично. Ударение динамическое, в большинстве языков падает на первый слог, а в монгорском, баоаньском и шира-югурском – на последний. Безударные гласные обычно редуцируются (как и в русском), особенно сильна редукция в калмыцком, где она отражается в орфографии – ср., например, название Калмыцкой Республики, в орфографической записи Хальмг Танhч, в русской транскрипции [хальмъг танhъчъ], где твердым знаком обозначен редуцированный звук. В языках с конечным ударением в результате редукции появляются не свойственные в целом монгольским языкам слоги структуры ССГ. В монгольском и бурятском представлен сингармонизм по ряду и огубленности, в калмыцком только по ряду; в остальных языках сингармонизм отсутствует вообще или сильно разрушен.
Консонантизм (с точки зрения носителя русского языка) простой; из относительно «непривычных» звуков имеются звонкие африкаты dñ и dz (в частности, в монгольском, где в орфографии они обозначаются буквами ж и з, ибо соответствующих щелевых в монгольском нет), звонкий заднеязычный спирант g (в калмыцком; впрочем, этот звук представлен и в южно-русских говорах, в украинском языке и в нормативном произношении косвенных падежей слова Бог в русском литературном языке), гортанный спирант h (в дунсянском, баоаньском, бурятском). В бурятском все аффрикаты, в том числе и глухие, перешли в соответствующие щелевые (т.е. ж, з, ш, с).
Черты «алтайского типа» (термин, чреватый смешением типологических и генеалогических категорий и поэтому долго считавшийся некорректным, однако ныне, с соответствующими оговорками, фактически реабилитированный) особенно ярко проявляются в грамматике монгольских языков. Все они агглютинативные, т.е. используют для выражения словоизменительных и словообразовательных значений цепочки относительно однозначных и неизменямых либо изменяемых слабо и регулярно аффиксов: бур. бари-гда-ха- г й 'не быть схваченным', где бари- 'хватать', -гда- 'показатель страдательного залога' -ха- 'показатель причастия буд. времени' (оно в монгольских языках выполняет также функции инфинитива) -г й 'показатель отсутствия'. Аффиксы располагаются после корня, т.е. являются суффиксами. Определение любого типа (монг. ахын гэр 'дом/юрта брата', букв. 'брата дом/юрта', модон гэр 'деревянный дом', цагаан гэр 'белый дом/белая юрта') располагается перед определяемым. Вместо предлогов используются послелоги (монг. гэрийн дор 'под домом'). Порядок слов в предложении – SOV, т.е. «подлежащее – дополнение – сказуемое»; синтаксический строй номинативно-аккузативный, как в русском (см. ТИПОЛОГИЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ). Для выражения различных отношений между предикациями в сложном предложении преимущественно используется развитая система неличных глагольных форм – разнообразных причастий и деепричастий, часто с послелогом; обозначающее субъект действия при таких формах слово может стоять в косвенных падежах: монг. Дэлхий бqqрqнхий болох тухай багш тайлбарлан ярьжээ «Учитель разъяснил, что Земля – это шар», букв. 'Земля круглая являться о учитель разъясняя сказал'; Намайг гэртээ харьвал орой болсон «Когда я вернулся домой, было уже поздно», букв. 'Я-винит. падеж в-свой-дом когда-вернулся поздно стало'. Исконных союзов немного; слова, выполняющие союзные функции, часто являются грамматикализованными глагольными формами (напр., монг. ахул, бол 'если' от архаических глаголов бытия а- и бц-; авч и боловч 'хотя' – форма уступительного деепричастия от того же а- и от совр. болох 'становиться', производного от бц-; гэж 'что' – форма соединительного деепричастия от совр. гэх 'говорить') Трактовка соответствующих синтаксических явлений остается предметом дискуссий.
В монгольских языках выделяется вполне традиционный набор частей речи, далее объединяемых в три класса: склоняемые, спрягаемые и неизменяемые. У существительных различаются формы числа (единственного и множественного); показателей множественного числа в большинстве монгольских языков несколько, а употребляются они лишь при необходимости указать на множественность. Падежных форм от семи до девяти; во всех языках (кроме дунсянского и баоаньского, где нет совместного падежа, зато имеется соединительный) имеются показатели родительного, дательно-местного, винительного, исходного (движение от предмета), творительного и совместного падежей; в отдельных языках имеются дополнительные формы или совпадения падежных форм. Статус именительного падежа является предметом дискуссий; существительное в форме основы может выполнять различные функции – подлежащего, определения, дополнения и именной части сказуемого; в последних трех случаях такая форма часто (но не всегда) указывает на неопределенность имени. Довольно широко распространено двойное склонение: монг. багш-ийн-д 'у учителя (в доме)' или 'к учителю (домой)' – за показателем родительного падежа следует показатель дательно-местного. В большинстве монгольских языков имя принимает постпозитивные показатели личной (как и в тюркских), а также возвратной притяжательности; они ставятся после показателя падежа. Имя прилагательное не изменяется (нет, в частности, степеней сравнения) и слабо отчленено от существительного. Личные и указательные местоимения имеют разные основы в именительном и косвенных падежах, напр., монг. би 'я', миний 'меня' (род. пад.), намайг 'меня' (вин. пад.) и т. п.; в роли личных местоимений 3-го лица во всех языках, кроме дагурского, дунсянского, баоаньского и отчасти могольского, используются указательные. Присущие многим языкам мира категории рода/класса и одушевленности отсутствуют, что представляет собой не только общеалтайскую, но и общую урало-алтайскую черту. Некоторое подобие категории рода имеется в системе монгольских словообразовательных суффиксов, обозначающих масти и возраст животных, напр. монг. гунан 'трехгодовалый' – гунжин 'трехгодовалая'.
Глагол имеет развитую систему личных (финитных) и неличных (нефинитных: причастий и деепричастий) форм. Неличных форм больше всего в бурятском и в монгольском; в последнем, например, выделяют четыре-шесть видов причастий и порядка полутора десятков деепричастий – некоторые из них морфологически неэлементарны и поэтому могут трактоваться по-разному. Изобилие неличных форм составляет характерную особенность монгольских языков (и роднит их с тунгусо-манчжурскими), а их интенсивное употребление является характерной особенностью монгольского синтаксиса. Все глагольные формы имеют категорию залога (представлены побудительный, или каузативный залог, а в большинстве языков также страдательный, совместный и взаимный; залоговые суффиксы во всех языках, кроме баоаньского, могут сочетаться друг с другом, напр., монг. байгуулагдуулах 'поддаваться организации': два показателя побудительного и один – страдательного залога). В причастных и финитных формах выражается категория времени, переплетенная с категорией способа глагольного действия. В большинстве языков имеется более одной формы, обозначающих действие в прошлом, тогда как настоящее и будущее время различаются не во всех монгольских языках (в частности, для будущего и настоящего имеется одна форма в монгольском и калмыцком). Картина осложняется тем, что в функции сказуемого может выступать (и, например, в монгольском часто выступает) причастие. Почти все формы прошедшего времени взаимозаменимы, и отношения между ними неясны. Личным формам присуща также категория наклонения. Помимо изъявительного, выделяются предостерегательное (эс харуузай 'боюсь, что не увидят') и несколько наклонений повелительно-желательного типа, различающих довольно много различных форм вежливости (в чем можно усмотреть ареальную черту – «дальневосточную вежливость», нашедшую свое выражение в особой грамматической категории в японском языке). С различными глагольными формами и формами разных наклонений употребляются различные отрицательные частицы. Довольно широко представлены аналитические глагольные формы, передающие тонкие оттенки глагольного действия.
Наречий в монгольских языках мало; многие из них представляют собой грамматикализованные падежные формы существительных.
Особенностью монгольских языков является интенсивное употребление различного рода дискурсивных частиц, закономерности которого описаны недостаточно.
Синтаксис монгольских языков является в основном общеалтайским и был кратко охарактеризован выше.
В лексике монгольских языков действуют многочисленные продуктивные словообразовательные процессы (суффиксальное словообразование, основосложение), позволившие тем из этих языков, которые в полной мере выполняют все социолингвистические функции, разработать национальные терминологические системы. В наибольшей степени это касается халха-монгольского языка; в калмыцком и бурятском очень интенсивными были также заимствования из русского, которым способствовало массовое двуязычие бурят и калмыков. Часть заимствований из русского осуществлялась в устной форме и поэтому отражает русское произношение (а не написание), к тому же адаптированное к фонетике соответствующих языков (бур. орфографическая запись: араади 'радио', тоошхо 'точка (торговая)', хампеэт 'конфета', пеэшен 'печь', иристраан 'ресторан' и др.; характерна передача русского ударения с помощью долготы), другие заимствовались в форме, приближенной к русской орфографии. Реальное произношение как тех, так и других зависит от степени знания говорящим русского языка, а также от культурной установки: в современном русском воспроизведение английского произношения считается как минимум манерностью, достойной разве что ведущих FM-радиостанций, тогда как в Бурятии воспроизведение русского произношения по крайней мере до определенного времени приветствовалось. В монгольских языках имеется также обширный пласт заимствований из тунгусо-маньчжурских языков (которые не всегда легко отчленить от параллелей, обусловленных, по-видимому, языковым родством), многочисленные заимствования из тибетского и санскрита, китайского (последних особенно много в «островных» монгольских языках, распространенных на территории КНР), в меньшей степени персидского и арабского языков.
Монгольские заимствования в русском немногочисленны; большая часть «кочевнической» лексики в русском языке реально является тюркской по происхождению, хотя иногда и имеет монгольские соответствия. Реально монгольские заимствования пришли в основном из «ближнего» калмыцкого языка в относительно позднее время, например доха, малахай. Из монгольских заимствованы такие экзотизмы, как аймак (название административной единицы в монголоязычных странах), лама и дацан (ламаистский монастырь; оба слова, в свою очередь, пришли в монгольские языки из тибетского), бурхан 'бог, дух' – от имени Будды, в монгольские языки это слово пришло через китайский язык; обо (пирамида из камней на особо выдающемся месте, например на перевале, служащая объектом поклонения).
На протяжении своей истории монголы создавали для себя (путем адаптации существующих систем письма) много разнообразных письменностей. Самой ранней из них, по-видимому, была орхоно-енисейская руническая письменность, использовавшаяся сяньбийцами. К 10 в. относятся памятники «большого» (иероглифического) и «малого» (смешанного и в чем-то, возможно, даже звукового) киданьского письма. В канцеляриях Чингисхана в первое время использовались уйгурский язык и уйгурское письмо. В 1269 было принято тибетское в своей основе слоговое «квадратное» письмо, или пассепа (иначе пакба, что точнее передает ее тибетское название hPhags-pa), разработанное великим ламой Пакба (этот титул означает 'достойный') Лочо Гьячаном. Письмо пакба весьма точно передавало особенности языка тогдашней монгольской элиты, что делало его привязанным к особенностям одного из диалектов; к тому же оно было довольно сложным (как, впрочем, и сама тибетская письменность). Пользовались им около ста лет. Между 1307 и 1311 лама Чоджи Одсэр на основе уйгурского письма разработал монгольское вертикальное письмо, которое стало основным средством письменной фиксации монгольской речи; во Внутренней Монголии этот алфавит используется на практике и поныне, не забыт он и в других странах. Алфавит Одсэра игнорировал многие фонетические различия и в силу этого всегда был совместим с различными диалектами монгольского языка (впоследствии – с различными языками); к тому же он прост по начертанию и удобен для скорописи. Впоследствии на основе этого алфавита был создан транскрипционный алфавит галик для записи иностранных слов; его знаки тоже используются до настоящего времени. В 1648 лама Зая-Пандита Намкайджамцо создал модификацию вертикального письма для ойратов, а в 1910 лама Агван Доржиев разработал аналогичную модификацию для бурятского языка; но на повестку дня вскоре встал переход на латиницу, а затем на кириллицу. В 1686 разрабатывалось также слоговое горизонтально-квадратное письмо соёмбо; имелись и другие опыты письменной фиксации монгольской речи (слоговые тибето-монгольское письмо и тюркское брахми, звуковое маньчжуро-монгольское и арабо-монгольское и нек. др.), но они не получили сколь-нибудь широкого распространения.
Самый ранний сохранившийся памятник монгольских языков (если не считать пока далекого от окончательной расшифровки киданьского письма) – это Чингисов камень начала 13 в. с высеченной на нем надписью. К 13 в. относятся памятники народной поэзии (Хонгирадская песня, Песня Бохэ-Чиглэра). Литература последующих веков тоже носила в основном эпический характер. Имеется также огромная по объему ламаистская литература, занявшая господствующие позиции с 17 в., трактаты по различным отраслям знаний. Литература светского характера вновь начинает развиваться с 19 в.; современный этап развития литературы на монгольских языках ведет отсчет с начала 20 в.
Изучение монгольских языков имеет долгую историю; ученые монахи были знакомы (через тибетское посредство) с мощной индийской лингвистической традицией; в 17–18 вв. на монгольский были переведены санскритские грамматические трактаты, в том числе знаменитая грамматика Панини. Создавались словари и пособия по тибетскому и монгольскому языкам. На Западе первые исследования по монгольским языкам появились в России в первой половине 19 в.; впрочем, уже в 1730 Ф.Страленберг включил в свою Географию небольшой калмыцко-монгольский словарь. Важными этапами были монгольские грамматики Я.Шмидта (1832), О.М.Ковалевского (1835) и особенно А.А.Бобровникова (1847) и калмыцкая грамматика А.В.Попова (1849). Со второй половины 19 в. началось сравнительно-историческое изучение монгольских языков (работы М.А.Кастрена, позднее А.Д.Руднева, В.Л.Котвича, Г.Растедта, Б.Я.Владимирцова, Н.Н.Поппе, Г.Д.Санжеева); параллельно продолжалась описательная работа (исследования Т.А.Бертагаева, Ц.Б.Цыдендамбаева, М.Н.Орловской, Г.Ц.Пюрбеева и др., а также монгольских ученых – Ц.Дамдинсурэна, С.Лувсанвандана, А.Лувсандэндэва). Важную роль в 1950-е годы сыграли полевые исследования Б.Х.Тодаевой по «островным» монгольским языкам КНР. Исследования по монгольским языкам активно развиваются в МНР, Бурятии и Калмыкии, а также в Венгрии, Германии, США, Японии. Созданы подробные грамматические описания практически всех монгольских языков; «основные» языки исследованы и продолжают исследоваться с большой степенью детальности, для них составлены подробные словари (так, Бурятско-русский словарь К.М.Черемисова 1973 был признан одним из лучших национально-русских словарей в СССР), написаны учебники. Во многих университетах мира ведется подготовка монголоведов.
