Имя журналиста, писателя Нарана Илишкина хорошо известно читателям: его перу принадлежат короткие очерки и зарисовки, связанные обычно с поиском и находками уникальных документов и людских судеб в их сложной связи с историей народа. Историей, богатой событиями и во многом трагичной. На днях увидело свет второе издание книги Нарана Улановича «Человек, будь человечен», которую составили эти рвущие душу очерки и документальные рассказы; первое стало уже библиографической редкостью.Не дай нам Бог того изведать
Первая часть книги озаглавлена «По формуле бесчеловечности». Ссылка, каторга, тюрьмы, спецлагеря... И судьбы, страшные, изломанные судьбы тех, кто волею правителей страны был зачислен в разряд предателей, изменников родины, врагов народа.
Перед нами проходит целая галерея лиц, подвергшихся репрессиям, - известных и безвестных жертв геноцида. Лев и Эренцен Пюрбеевы, Клара Чапчаева, Тимофей Манджиев, Эльвира Амур-Санан, Саша Шунгуров, Бова Кукаев и многие другие.
Предлагаем вниманию читателей отрывки из двух очерков, вошедших в книгу.
Судьба дочери «врага народа»
Так вышло, что Араши Чапчаев, первый председатель КалмЦИКа, в середине двадцатых годов создал новую семью, оставив жену Булгун с сыновьями, Борисом и Анатолием.
В конце двадцать пятого его молодая супруга, красавица Басан, родила дочь Клару, а в начале тридцать шестого - сына Марата. В конце того же 1936 года главу семейства внезапно арестовали в Хабаровске, этапировали в Сталинград и в 1937 году расстреляли по приговору «тройки».
А что с семьей? Женой и детьми? Что уготовила им судьба?
Вот рассказ Клары Арашаевны Чапчаевой-Пермановой.
«...Мать от стресса слегла, ее увезли в больницу. Заболел и маленький Марат. Он скончался в Доме младенца, куда его забрали.
Мама, выписавшись из больницы, продала вещи и выехала со мной в Сталинград. Ее там не прописали, но свидание с мужем разрешили. Помню, вошли мы в большое серое здание. Там было много людей с узелками и сумочками. Нас провели в комнату следователя. Саркисян была его фамилия.Ввели отца. Мать оторопела. Перед нами стоял страшно изменившийся человек: осунувшийся, почерневший, наголо остриженный. Глаза его, всегда такие живые, блестящие, потускнели, будто погасли.
- Где Марат? - хрипло выдавил он.
- Заболел, не взяли с собой, - ответила мать. - Дорога длинная...
Я не знала тогда, что больше его не увижу. Мы приехали в Калмыкию, в колхоз, который раньше носил имя отца. Остановились у сестры папы, тети Ани. Потом перебрались в землянку одинокой старухи, чтобы не навредить мужу тети, партийцу.
Однажды мне сказали в школе: «Иди домой, там тебя ждут»... Забежала, раскрасневшаяся, в землянку и... онемела: возле растерянной мамы стояли двое незнакомых мужчин. Екнуло сердце - арестовывают. Бросилась к маме, обхватила ее руками, прижалась. Она легонько отстранила меня и пошла.
Упала я на земляной пол. Подняла голову. Последнее, что увидела - это боты матери. Ноги в фетровых ботах, переступавшие порог.
Через несколько дней приехали двое мужчин. Не те, которые арестовывали мать, - другие.
- Хочешь встретиться с мамой? - спросил один из них.
- Хочу, - ответила я. – Конечно, хочу.
- Тогда собирайся, поехали.
Обманули меня они. Отвезли в Вознесеновский детский дом. Там встретила сестер Какиновых, трех братьев Пюрбеевых...
В августе сорок второго я (тогда мне было семнадцать) с Мариной Какиновой бежала от подходивших к Краснодару немцев.
Пристала к отряду, угонявшему колхозный скот. В пути потеряла Марину.
Меня направили в черноморский порт Батуми...
Там, в Батуми, как-то увидела пограничника, похожего на калмыка. Замедлила шаг. Пограничник глянул на меня, подошел. Мы познакомились. Он оказался казахом, родом из Кара-Калпакии. Звали Нуркешем. Мы стали встречаться.
В августе сорок седьмого его демобилизовали. Он предложил мне свою руку...
Родители Нуркеша приняли меня хорошо. Так я стала Кларой Пермановой...
Ну а мать? Судьба ее трагична. На мои запросы приходили стереотипные ответы - убыла в неизвестном направлении. А оказалось, что моя бедная мама конец своей многострадальной жизни провела неподалеку от меня, всего в двух часах полета от Нукуса. Больно, обидно и горько об этом вспоминать...»
Клара Арашаевна Перманова (Чапчаева) скончалась в Нукусе в конце октября 1992 года. Муж ее ушел из жизни раньше. В последний путь проводили ее сын Абдурахман, дочери Пахима, Баян, Дина и Жанар, внуки и внучки.
Дружба на войне отважна и правдиваЭти слова Ф. Шиллера как нельзя лучше отвечают содержанию второй части книги, которая названа автором «А мир держится на человечности...» Здесь свои герои: люди, одаренные особым даром - человечности, доброты, милосердия. И дружбы, истинной дружбы, без которой человеку не обойтись...
Слезы лейтенанта Щербак
...Лейтенант медицинской службы Вера Щербак, получив из рук командира орден Красной Звезды, неожиданно расплакалась.
- Это от радости, - заметил кто-то из офицеров. - Можно понять ее...
Командир полка промолчал. Он-то знал, почему не смогла сдержать слез лейтенант. Она удостоилась заслуженной награды. А вот лучшая ее подруга, старший лейтенант медслужбы Мария Саранова осталась не отмеченной.
«Не пропустил «сверхбдительный», вернее, строптивый особист из бригады, - с досадой думал командир. - Задержал представление из-за графы «национальность». Как жаль, что раньше не смог убедить Саранову согласиться на изменение записи в этой графе. Не пожелала она числиться буряткой или киргизкой. С трудом удалось оставить в полку, на передовой...»
- Успокойтесь, - мягко, как-то по-штатски, сказал комполка лейтенанту. - Приведите ко мне Марию.
...Вера взяла себя в руки, смахнула слезы, успокоилась. Нашла подругу:
- Маша, тебя вызывает командир полка. Подполковник, оживленно беседовавший со своими заместителями и начальником штаба, увидев Марию Ребжуровну, шагнул ей навстречу, взял за руку и, крепко пожав, сказал:
- Благодарю вас, товарищ старший лейтенант, за отличную службу. Примите наш скромный дар, - протянул он ей две красивые упаковки, - духи, еще кое-что. Приобрели в Вене специально для вас.
- Спасибо, товарищ подполковник. - Офицеры улыбались, один за другим жали ей руки.
- Она своего рода знаменитость, - негромко произнес комполка, проводив Саранову. - Есть ли в армии, кроме нее, офицер, прошедший финскую и всю Отечественную от первого и до последнего залпа, не отмеченный ни одной наградой? Наверное, нет...
В Вене две подруги сфотографировались на память. При этом Вера прикрыла собой правую сторону Марии - ей не хотелось, чтобы контраст в наградах на их гимнастерках был заметен на снимке. Девушка не смогла согласиться с тем, что ее храбрая, сильная духом, спасшая многих подруга закончила войну лишь с медалью «За победу над Германией», которую давали всем, кто хоть день участвовал в боевых действиях.
Дружба подруг продолжалась и после войны. Они переписывались, встречались в Калмыкии и на Украине вплоть до кончины Марии Ребжуровны, последовавшей в 1996 году.
