текст содержит фрагменты на старом русском, буква ять отображена как "ъ"

Метисация или смешение отличных друг от друга групп – естественный процесс при различного рода взаимодействиях между группами, сталкивающимися на определенных ареалах. Как известно взаимодействия эти протекают по нескольким сценариям. Первый – когда одна группа полностью вытесняет и замещает другую группу. Второй – когда одна группа растворяет (ассимилирует) другую, как правило, более малочисленную группу. И третий – когда обе группы примерно равны и чересполосно населяя ареал, как правило, смешиваются с разной скоростью, в зависимости от разных условий.
При этом естественно, что группы являющиеся изолятами, могут сохраняться неограниченно долгий период, при условии конечно, относительно большой численности, гарантирующей отсутствие инбридинга. Изоляты могут быть географическими (например островные или горные популяции), либо культурными (например уйгуры не смешиваются с ханьцами).
Что касается ойратской этнической общности, то разные части этой общности имели все шансы прекратить свое существование, однако, несмотря на некоторую аккультурацию на разных территориях, наибольшие части этой общности существуют и по настоящее время. История одной из частей этой общности, известной под именем калмыков, с 1630-х гг. освоившей европейские территории, представляет в этом плане огромный интерес.
Несмотря на то, что история изучения калмыков различного рода исследователями насчитывает несколько веков, проблема метисации, не считая упоминаний, большей частью вскользь, между прочим, при освещении других вопросов, за все это время практически не поднималась. Данное сообщение является первой попыткой обобщения и осмысления сведений по данной проблеме.

История западной ветви ойрат, как и вообще история любых кочевников, имеет достаточно моментов взаимодействий с теми или иными соседями. Спектр этих взаимодействий был довольно широк, от мирных отношений и взаимных браков до войн и тотального уничтожения. При этом часто в ходе этих взаимодействий в ойратские улусы попадали люди иных этнических групп. История полна упоминаний о том, как те или иные люди (чаще конечно женщины), попавшие в улусы, как правило, в качестве пленных, оставались в ойратской среде и даже оставляли после себя потомство. Чаще в улусы попадали не одиночки, а целые группы, которые впоследствии по прошествии нескольких поколений полностью ассимилировались в ойратской среде. Вообще ойратские, как и монгольские в целом владельцы становились тем весомее, чем больше был их улус, а следовательно собираемый с этого улуса налог и выставляемое этим улусом войско. Судя по историографии, это были основные мотивы, побуждавшие ойратских владельцев увеличивать численность своего улуса, как путем стимуляции естественного прироста, так и путем механического присоединения иных, неойратских групп. Надо полагать, что при этом расовый тип и иные мелочи вроде вероисповедания мало волновали ойратских, да и любых других монгольских правителей.
Если принять за посылку монголоидность (хотя бы в пределах рас первого порядка по современным классификациям) и кочевой образ жизни ойратских групп в имперский период монгольского государства, то учитывая географическое положение ойратских улусов с начала постюаньского периода до XVIII в. (например в Южной Сибири, Средней Азии и европейских территориях), такая политика могла привести к довольно сильному изменению антропологического и хозяйственно-культурного типа. Однако, несмотря на это, письменные свидетельства исследователей XIX в. (Нефедьев, 1834; Мечников, 1876; Бентковский, 1879; Харузин, 1890; Житецкий, 1892; Deniker, 1883; Deniker, 1884; Kollmann, 1884; Kuleschow, 1888), характеризуют европейских ойрат (калмыков) как типичных представителей монголоидной расы, весьма адаптированных к кочевому образу жизни. Вот как описывает калмыков Нефедьев (1834), побывавший в калмыцких улусах в 1832 и 1833 гг.:
«Свойство безплодныхъ степей, въ коихъ
184

онъ обитаетъ; соленогорькiя и то весьма ръдкiя воды; нестерпимый зной во время лъта, и мучительный холодъ зимою, противъ коихъ слабый изъ кошмы кровъ служитъ единственною защитою; величайшая неопрятность въ содержанiи тъла, и наконецъ пища, состоящая въ мясъ, большею частию не свъжемъ – суть причины, которыя въ совокупности составляютъ, кажется, все, что только можетъ быть гибельнымъ для человека; но за всъмъ тъмъ Калмыки вообще наслаждаются весьма хорошимъ здоровьемъ. Кочевая жизнь съ младенчества сообщаетъ тълеснымъ силамъ ихъ особенную кръпость, а врожденная безпечность, праздность и всегдашнее спокойствiе духа, дополняютъ средства къ достиженiю глубокой старости. Проъзжая почти всъ улусы, я всюду находилъ большое количество стариковъ, изъ коихъ 70-ти и даже 80-ти лътнiе, по наружности и твердости ихъ, кажутся не стаpъe 50-ти или 60-ти лътъ. …
Черты лица Калмыковъ имъютъ весьма близкое сходство съ Китайскими или Манжурскими. Калмыки вообще черноволосы; имъютъ узкiе черные глаза, большiе скулы, плоскiй носъ и прекрасные бълые зубы. Цвътъ лица ихъ смуглый и все тъло лишено бълизны, но cie происходитъ не столько отъ природы, сколько отъ дъйствiя солнечныхъ лучей и отъ въчнаго въ кибиткахъ ихъ дыма. За всъмъ тъмъ есть мущины и женщины, которымъ самый разборчивый вкусъ не отказалъ бы въ своемъ вниманiи.
Зрънiе ихъ, по привычкъ ли всегдашняго созерцанiя предметовъ на обширныхъ степныхъ равнинахъ, или по особенной организацiи, одарено ръдкою быстротою, такъ, что когда обыкновенный глазъ только еще замъчаетъ что нибудь въ отдаленности, Калмыкъ безошибочно объяснитъ подробности едва мелькающаго признака; но жаль, что дымъ, причиняя глазныя боли, вредитъ сей дальнозоркости.
Кръпость тълесная и силы даютъ Калмыкамъ большое преимущество предъ другими кочующими народами. Ростъ ихъ большею частiю среднiй, станъ довольно стройный, и только искривленныя отъ верховой ъзды ноги, измъняютъ общей правильности въ фигуръ. Тучные Калмыки встръчаются очень ръдко, и то изъ сословiя Гелюнговъ, упитанныхъ жертвами.
Борьба, заменяющая въ Калмыцкомъ народъ рыцарскiе турниры, часто доставляетъ случаи видъть необыкновенныхъ силачей, изъ которыхъ нъкоторые прiобрътаютъ самое громкое во всъхъ Монгольскихъ племенахъ имя: батырь, т. е. богатырь.
Въ доказательство необыкновенной силы Калмыковъ можно привести и то, что они, нанимаясь въ Астраханской губернiи для разъъздовъ по Волжскимъ протокамъ, неръдко въ продолженiе цълыхъ дней, безъ отдохновенiя и пищи, работаютъ веслами и, нечувствуя изнуренiя, преодолъваютъ порывы вътровъ или быстроту теченiя, будучи при томъ палимы солнцемъ и терзаемы безчисленнымъ множествомъ комаровъ. Труды сiи возбуждаютъ общее удивленiе, и многiе здъсь, чтобы выразить твердость Калмыковъ, въ шуткахъ называютъ ихъ водяными лошадями.
Но видя Калмыка идущаго пъшкомъ, не мудрено подумать, что онъ только еще учится ходить: такъ неловка его походка, затрудняемая кривизною ногъ и неудобными сапогами. За то верхомъ на лошади, онъ гораздо тверже, нежели на ногахъ, и даже тотъ изъ нихъ, кто пьяный не сделаеть шагу не упавши, никогда не свалится съ лошади, если его посадятъ на нее. Женщины ихъ въ наъздничествъ столь же искусны, какъ и мущины».
Описания других исследователей более или менее сходны с приведенным выше, и не отличаются разнообразием, несмотря на свидетельства активных взаимодействий ойратских групп со своими соседями для этого и более ранних периодов. Свидетельств этих взаимодействий немало:
«Они нападали даже на воинственных кавказских горцев, разоряли их аулы и особенно старались увести оттуда как можно больше женщин, с которыми и вступали потом в брак. … Считая же себя полновластным ханом, он [Аюка-хан] не обращал ровно никакого внимания на требования и угрозы московского правительства, что хотел, то и делал, где хотел, там и грабил, и разбойничал, и уводил в плен не только «магометан», но и русских. Все Поволжье – до Самары и Симбирска, а также обитатели Моздокской степи трепетали калмыцкой орды…» (Дуброва, 1899, с. 40).
Интересные примеры судеб людей, инкорпорированных в калмыцкое общество, приводятся Батмаевым (2002). Так, в марте 1748 г. к Енотаевску с намерением креститься прикочевал Урус Шарап с женою, детьми, внуками и другими родственниками. При выяснении обстоятельств дела оказалось, что Урус Шарап по происхождению русский и взят был малолетним в плен калмыками на Дону при подавлении восстания К.А. Булавина. Впоследствии
185

он был продан приехавшему из Джунгарии гелюнгу, который повез его с собой. По дороге, будучи уже за Яиком, Урус Шарап сбежал от него, прихватив с собой 8 лошадей и 500 рублей. Вернувшись в улусы, он объявил о своем побеге хану Аюке, который, ничего у него не отобрав, приказал жить в улусах «повольно». Живя в Эркетеневском улусе, Урус Шарап женился и обзавелся собственным хозяйством (НАРК, ф. 36, д. 221, лл. 135-136, 164 об.). Еще более сложным путем попала в холопство русская женщина. По ее словам, «мать моя родная была пленница от русских людей, а с которого города того я за малаледством сказать не могу. И по взята в плен в калмыки, выдана была в замужество за вольным калмыком, а по смерти оного калмыка и матери моей, взял меня в холопство Галдан-Данжина владения калмык Дондук Геленов. А зовут меня Цацыком» (НАРК, ф. 36, д. 69, л. 95). Случай некоего Никифора Васильева, взятого в плен на Дону. В скором времени после пленения он стал жить у одного гелюнга, который женил его на калмыцкой девушке. С ней он жил 12 лет и имел двух дочерей. По согласию с женой, которая изъявила желание креститься, Н. Васильев добровольно пришел в Черный Яр для предварительных переговоров. Семья пока оставалась в улусе, а при ней его собственной скотины: 1 верблюд, 5 лошадей, 6 коров с телком и 21 овца с ягнятами (НАРК, ф. 36, д. 323, л. 295).
Генетический обмен осуществлялся посредством не только отдельных личностей, но и целых групп. «На калмыцком и на татарском языке слово единственное – «тума», а множественное «томут», на российском языке надобно разуметь рожденных из двух разных народов людей, как и вышеписанных томуцких татар предки зашли издавна из киргис-касак и башкирцев в калмыцкие улусы и поженились на калмычках, отчего оные татары и произошли, и названы томутами, и хотя они так, как калмыки, шапки носили с красными кистями, но закон содержали: иные магометанский, а иные идолопоклоннический, но оба несовершенно, а говорили по-калмыцки и по-татарски и были во владении у среднего хана Аюки сына Гунжепа, а по смерти его достались большему его сыну Дондук Омбе и с ним бегали на Кубань. У тех томутов старшина был, именуемый Кусеп, которого Дондук Омбо, по женитьбе своей на кабардинке Джане, употреблял при себе для умерщвления калмыцких нойонов и зайсангов, да и прочих томутов содержал при своем доме для охранения своего здоровья и додавал им случай обогащаться, почему оные у всех калмык были в ненависти» (Бакунин, 1761, с. 99). По документу от сер. XVIII в., «в давних летах вышло в калмыцкие улусы из киргиз-касацкой орды несколько киргис-касак с фамилиями их..., женились на калмычках и своих дочерей выдавали за калмык... и все носили калмыцкие шапки с кистями и назывались томуты» (Гос. архив Астраханской области, ф. 394, оп.1 доп., ед. хр. 201-а, л.45). Викторин (http://turkolog.narod.ru/info/turk-13.htm) пишет, что томуты (тагмуты, томгуты) – по происхождению казахи, переведенные калмыками в 1644 г., через Волгу, а в русских источниках они называются «томгутскими татарами».
В 20-х гг. XVIII в. одна из дэрбэтских групп захвачена крымскими татарами, уведена вглубь Крымского полуострова, и впоследствии обращена в ислам. В документе из Государственного архива Астраханской области «О шеретовских калмык-татарах» 1816 г. они утверждали: «Предки нас были природные калмыки, ушедшие в Крым, где приняли магометанскую веру, и при покорении Крыма выведенные с прочими..., явясь у находившегося тогда в Черкасске... графа Александра Васильевича Суворова, получили... проезд в Дербетевский улус... по большему праву... принадлежности к калмыкам, нежели татарам...» (Гос. архив Астраханской области, ф.1, оп.3, ед. хр.557, л.3). Калмыки называли эту группу «шереты», себя они именовали «хазлар» (от «хаджи»), ногайцы и туркмены произносили «казлар». В 1836 г. их насчитывалось 4 кочевых аула, 146 кибиток и 937 чел. (Бентковский, 1883).
Взаимодействия калмыков с иными этническими группами продолжались как во времена расцвета Калмыцкого ханства, так, по всей вероятности, и после его исчезновения. Я.П. Дуброва, действительный член общества археологии, истории и этнографии при императорском Казанском университете, в 1889 г. принимавший участие в устройстве Князе-Михайловского миссионерского стана в Большедербетовском улусе пишет: «Иные из пришельцев [русских крестьян] просили принять их за обязательство всю жизнь служить даром сторожами при церкви; другие – церковными старостами; те – безвозмездно обучать калмыков огородничеству, земледелию, мастерствам… были и такие, что соглашались даром кормить
186

вдов, сирот; хотели жениться на калмычках или же отдавать своих дочерей за выкрестов… Словом, готовы были на всевозможные жертвы, лишь бы «получить осадьбу и осесть» (Дуброва, 1899, с. 38). Наблюдение Дубровы конечно не свидетельствует о смешении, но говорит об условиях в которых таковое вполне могло бы иметь место.

Фото 1. Потомок Аюки-хана Принцесса Субса (Ман Лин) 2006 г.

Рис. 1. Потомок Аюки-хана по линии Дондук-Омбо. Представитель рода Дондуковых.

Помимо вышеприведенных примеров известно, что в смешанные браки вступали представители аристократических домов (потомки Дондук-Омбо, нойон Тундутов). Известно, что их потомки, и вообще потомки от смешанных браков, в конечном итоге ассимилируются в калмыцком, либо русском, татарском или ином окружении. Внешность нынешних потомков Аюки-хана, имевших в своих жилах черкесскую кровь, не дает никакого, даже малейшего намека на эту кровь (фото 1). Портреты потомков Дондук-Омбо, ставших родоначальниками русских княжеских фамилий Дондуковых и Дондуковых-Корсаковых, также не дают никакого намека на присутствие в их жилах калмыцкой и кабардинской составляющих (рис. 1). Если отбросить историю отдельных родов и взглянуть на историю смешанных групп, то исторические свидетельства показывают, что калмыцкие потомки от смешанных браков не образуют новых устойчивых групп, дошедших до наших дней. История смешанных групп, с некоторыми оговорками, повторяет сценарий характерный для историй смешанных родов:
Так кабардинский исследователь Думанов (2004) пишет, что во многих селениях современной Кабарды (Куба, Заюково, Псыгансу и др.) проживают калмыки, носящие фамилию Калмыковых. Руководитель Кабарды 20-30-х гг. Бетал Эдыгович Калмыков по происхождению был калмыком. По всей видимости, под калмыками Думанов подразумевает кабардинцев калмыцкого происхождения.

Рис. 2. Калмык. 1871 г. Рис. Репина И.Е.

Появившиеся в 60-х гг. XVII в., в качестве охраны от набегов крымских татар в Чугуевской крепости (под совр. г. Харьковом) калмыки продолжали селиться там вплоть до сер. XVIII в. За 25 лет только число калмыцких воинов в Чугуевской команде увеличилось с 49 чел. в 1700 г. до 214 – в 1725. В 1728 г. в Чугуеве проживало 90 семей служилых калмыков. После преобразования команды в регулярный казачий полк в 1748 г., когда жалование калмыков, до этого находившихся в привилегированном положении, уравняли с казачьим, некоторые калмыки, еще не крещенные и не обремененные браками с представительницами местного населения, ушли обратно в приволжские степи (Левченко, 2006). В сообщении Левченко упоминается, что калмыки жили в Чугуеве локально вплоть до 1917 г. Вероятно одного из них запечатлел в свое время И.Е. Репин, выросший в Чугуевской слободе, заселенной когда-то калмыками и названной в их честь Калмыцкой (рис. 2). И сейчас среди чугуевского населения можно встретить людей с «типично калмыцкими» чертами. Особенно – в районе города, называемом в народе по старому – Калмыцкой слободой.
Что касается томутов – потомков башкир и казахов в калмыцкой среде, то после смерти Дондук Омбо они достались его жене – кабардинке Джан. В 1742 г. Джан с группой преданных ей зайсангов и 500-ми кибитками томутов, исповедовавших ислам, бежала в Кабарду. По пути 400 кибиток томутов покинули ее и ушли на Кубань (Батмаев, 1993, с. 294-295). Остатки этой группы, если они и были, наверняка растворились среди волжских
187

ойрат и если в настоящее время среди современных калмыков и есть их потомки, то ни самосознанием, ни внешностью от основной массы калмыков они наверняка не отличаются. В сообщении Викторина (http://turkolog.narod.ru/info/turk-13.htm) говорится, что томуты-буддисты были полностью ассимилированы калмыками, а томуты, сохранившие ислам, – ногайцами-утарами (алабугатцами) совр. Каспийского района Республики Калмыкия. Известно, что в последний момент их самостоятельного существования, по переписи «оседлых и в степи кочующих татар» от 1782 г., «томгутские татары», освободившись от власти калмыков, жили рядом с предками утаров-алабугатцев.
Село Кучерла (бывш. Шерет) современного Туркменского района Ставропольского края было главным из четырех аулов шеретов. Оно распалось в голодные 30-е гг. XX в., хотя память о «присоединившихся к туркменам калмыках» жила у старожилов до самого последнего времени (Викторин, 1991). Разъехавшиеся жители Шерета растворились среди туркмен Предкавказья, род «казлар» есть и среди ногайцев (Викторин, http://turkolog.narod.ru/info/turk-13.htm).
Таким образом, метисация, являясь продуктом взаимодействия разных групп, ведет в конечном итоге к тому, что на краях ареала и/или в зонах контакта, метисное население, как правило, включается в состав доминирующей на этой территории группы. По крайней мере, такой вывод можно сделать на основе нашего материала.
Что касается метисации в зоне основного ареала калмыцких кочевий, то факты подтверждают изложенный выше вывод. Случаи метисации в основной массе европейских ойрат были либо немногочисленны, либо не влияли на идентификацию основного ойратского ядра, потому что все инкорпорированные элементы, пробывшие в составе калмыцких улусов достаточно длительное время, в настоящее время известны как калмыки кости (ясн) либо десятка (арвн) иштг (башкир), хасг (казах), черкс (черкес), орс (русский) и т.д. В случае если в калмыцкой родословной представитель иной этнической группы был женского пола, то не оставалось даже названия рода (фото 2).

Фото 2. Нетипичные калмыки, имеющие (со второго поколения и далее) иноэтничные включения в роду.

Такое положение сохранялось вплоть до 20-30-х гг. XX в. Одним из результатов потрясений и сопутствующих им изменений в 20-30-х и позже, в 40-50-х гг. явилось резкое увеличение процента смешанных браков на территории проживания основной массы калмыцкого населения. По свидетельствам очевидцев увеличение этого процента началось в 60-70-е гг. XX в., и на настоящий момент имеется 2-3 поколения калмыков, среди которых процент метисов в первом поколении значителен (фото 3).

Фото 3. Метисы в первом поколении.

В XVII-XIX вв. политика расширяющегося российского государства в отношении ойрат заключалась в попытках по возможности различными способами превратить ойратские группы в оседлое христианское население, с вытекающей впоследствии возможностью их полной ассимиляции. Позиция российской стороны выражалась словами П. Смирнова (1885, с. 20): «Если же не допускать извращения заповедей христианства, то православная церковь может быть важным средством слияния калмыков с русскими».
Попытки эти заключалась в том, чтобы на базе опыта аккультурации малых групп, оказавшихся краях ареала, превратить большую часть оставшихся в подобие основного населения
188

империи. Отделявшиеся по разным причинам от основного массива населения группы, получавшие, как правило, статус казачества, становились полигонами для проведения такого рода экспериментов. Со стороны ойратских групп проводилась политика сопротивления этим попыткам, более или менее удачная до 1771 г. До этого срока, аккультурация (проявлявшаяся в попытках обоседления и христианизации), не говоря уже об ассимиляции не имела сколько-нибудь значительного успеха. Если после 1771 г. попытки христианизации можно также признать в целом неудачными, то этого нельзя сказать об обоседлении и начале занятий земледелием, которым помимо политики государства способствовали и складывающиеся капиталистические отношения. Хотя эти процессы, успешные для малочисленных калмыцких групп, оказавшихся на краях обширного ареала кочевий основных улусов, и растянулись для основного ядра калмыков на столетия, закончились они стремительно. Например, процесс обоседления начавшийся с первых земледельческих опытов у калмыков-казаков в XVIII столетии (Шовунов, 1992) завершился при советской власти к 1936 г. (Орехов, 1969).
Вообще ситуация взаимодействия российского государства и калмыцких групп коренным образом изменилась в XX в. В результате потрясений 20-30 гг. а позже депортации 43-56 гг., калмыки потеряли до половины своей численности и практически потеряли родной язык. К другим последствиям государственной политики советского периода можно отнести практически полную унификацию образа жизни у калмыков, русских, и других групп населяющих современную Калмыкию. Эти последствия вместе с полностью или почти полностью унифицированной шкалой ценностей и мировоззрением представителей различных этнических групп, а также интернационалистская доктрина компартии почти полностью уничтожила существовавшие в прошлом барьеры, препятствовавшие смешению калмыков с иными группами.
Все эти условия повлияли на калмыцкое общество настолько, что на рубеже XX-XXI вв. подавляющая масса калмыков представляет собой большей частью урбанизированную группу, использующую почти исключительно русский язык, имеющую смутное представление об обычаях и традициях предков, вкусы и предпочтения которой формируются не в семье, а посредством современных средств массовой информации. В свою очередь, эти средства никак не способствуют становлению мировоззрения, присущего предкам калмыков практически до 20-30 гг. XX в. [С самого раннего возраста они формируют у детей и молодежи эталоны европейской красоты и предпочтение голливудских стандартов (таких например, как пышногрудые блондинки), навязывают руссоцентричную картину мира (начиная со сказок, в которых иван царевич и василиса обязательно прекрасны, а враги – как правило татары – обязательно ужасны), а также установки и ценности характерные для мегаполисов (где нормальной считается практика добрачных половых связей, постоянной смены брачных и половых партнеров, явной и скрытой пропаганды гомосексуализма и т.п.). Все это не способствует укреплению семейных и иных ценностей, характерных для традиционного калмыцкого общества. В принципе при наличии политической воли у руководства республики, это негативное влияние можно было бы нивелировать, создав свой собственный поток информации, несущий нужные установки (как например это сделано в Татарстане), но в настоящий момент этой воли нет, и республиканские СМИ, деятельность которых носит характер декоративного узора, расписываются в собственном бессилии. Что касается современного калмыцкого общества, то размытие традиционных установок и ценностей и формирование их главным образом посредством СМИ закладывает далеко не лучшие установки у подавляющей части населения, часть которых реализуется при выборе брачного партнера. – Часть, удаленная редактором в печатной версии]

Относительно отношения к метисации в ойратском обществе XVII-XVIII вв., не говоря о более ранних периодах, в виду вполне понятных причин говорить сложно. Отмечу лишь следующие факты. Инкорпорированные в тот или иной улус элементы (как одиночки, так и целые группы, как ойратского, так и неойратского происхождения) всегда считались [чужаками и, как правило, это отражалось на их статусе и размере взимаемого с них налога. Что касается потомков от браков с женщинами, добытыми в военных походах или посредством умыкания в мирное время, то, по всей видимости, их положение было лучше, т.к. упоминаний о какой-либо дискриминации по этому признаку в обширной русскоязычной калмыковедческой литературе нет. – Часть, удаленная редактором в печатной версии. Заменена на – «не-своими», что отражено в наименовании групп их потомков]
Что касается XIX в., то мы имеем некоторые свидетельства, иногда противоречащие друг другу, но в целом характеризующие патриархальные условия в которых смешанные браки, по крайней мере, с участием женщин-калмычек, вряд ли были возможны:
«Полная свобода женщинъ и худая оцънка со стороны Калмыковъ добродетелей прекраснаго пола, не подаетъ повода къ разрушенiю въ семь народъ благонравiя. Напротивъ того, тамъ не найдетъ примъра, который гласностiю непозволительныхъ связей, или явнымъ пренебреженiемъ цъломудрiя, служилъ бы для другихъ
189

открытымъ соблазномъ. Вообще о Калмыкахъ можно сказать, что они при самой полудикости ихъ, во всемъ томъ, что представляется порокомъ или неблагопристойностiю, стараются быть осторожными» пишет Нефедьев (1834, с. 179), хотя несколькими страницами ниже противоречит себе «Невинность не считается здъсь въ числъ необходимыхъ добродетелей, а потому при бракахъ не обращаетъ на себя никакого внимания, и даже самое нарушенiе супружескихъ обязанностей не сопровождается особенною взыскательностiю» (Нефедьев, 1834, с. 195).
«Доказательством целомудрия калмычек может служить между прочим и то, что опороченной девушке из среды их почти невозможно найти себе мужа, – затем "ублюдков", свидетельствующих о "помеси с русскими", почти нет. Единичные экземпляры таковых очень резко выделяются своим уклонением от общекалмыцкого типа цветом волос и структурой лица, а это в сильной степени удерживает калмычек от соблазна половых сношений с русскими. В свою очередь и калмыки также отличаются нравственностью и, если допускают распутство, то только с русскими женщинами, до которых, к слову сказать, они большие охотники...
О девическом целомудрии и стыдливости нечего и говорить. Оно, если можно так выразиться, образцово. За все время моего пребывания в Больше-Дербетском улусе я не знал ни одного случая рождения дитяти девушкой до замужества. Сами же калмыки утверждают, и им вполне можно верить, что в их быту не бывает случаев разврата дочерей-девушек» (Дуброва, 1899, с. 52-53).
«Калмыкъ мало цънитъ свою женщину и стремится въ села: русская женщина его особенно привлекаетъ и онъ таетъ предъ ней, какъ воскъ на солнцъ...
"Но калмычка своимъ характеромъ, нравственностью и благоразумiемъ умъла себя поставить въ самое прочное положенiе. Она часто прiобрътаетъ большое нравственное влiянiе на мужа и смъло можетъ разсчитывать прожить съ нимъ свой въкъ, пользуясь любовью и уваженiемъ семьи, лишь бы не была бездетна", говорит Бентковскiй (I. В. Бентковскiй. Женщина калмычка. цит. по Прозрителев, 1912, с. 9-10).
Если принять во вниманiе, что религiя калмыка не охраняетъ брака, и тъ тяжелыя условiя, въ которыхъ протекаетъ жизнь калмыцкой женщины, при пьяномъ и невъжественномъ муже, то приведенная выдержка достаточно очерчиваетъ нравственный обликъ этой женщины. Калмычка – мать пользуется трогательной привязанностью сына, даже въ то время, когда жизнь наложитъ уже на него свою тяжелую руку и всъ житейскiя невзгоды перекатятся чрезъ его нечесанную голову» (Прозрителев, 1912, 1990, с. 9-10).

Фото 4.

Помимо этих свидетельств в нашем распоряжении оказалось весьма любопытное замечание, характеризующее эстетические предпочтения калмыков XIX в.: «Здъсь надо замътить, что для прiобрътенiя побъдъ надъ сердцами, степная красавица должна имъть самые узенькiе, будто едва проръзанные глазки, какъ можно болъе сплюснутый носъ, и далеко выдавшiяся скулы; напротивъ дъвушка, одаренная – какъ случалось мнъ видъть, – открытыми пламенными очами, соразмърнымъ носикомъ и правильными щечками, не такь легко находитъ поклонниковъ: Калмыкамъ не можетъ она нравиться потому, что имъетъ обликъ не совершенно Калмыцкiй, который, по ихъ мнънiю, есть очаровательнъйшiй» (Нефедьев, 1834, с. 192). Это свидетельство говорит о крайне низкой вероятности смешанных браков, по крайней мере, с представителями групп сильно отличающихся внешне, вследствие четко выраженных и даже жестких установок на выбор брачного партнера, в том числе и по морфологическим признакам.
Что касается мировоззрения калмыков вообще, и установок в калмыцком обществе, тот же Нефедьев пишет: «Калмыки, обожая героевъ своихъ и въря всему чудесному, сряду дня по три слушаютъ преданiя объ ихъ подвигахъ. Герои сiи едва-ли имъють соперниковъ въ другихъ повъствованiяхъ: они обыкновенно бываютъ ростомъ по нескольку верстъ, одинъ ударь меча сражаетъ цълыя тысячи непрiятелей, кони ихъ перескакиваютъ чрезъ моря и горы, – однимъ словомъ, предъ ними не значатъ ни чего ни Францы Венецiаны, ни Ерусланы Лазаревичи» (Нефедьев, 1834, с. 220).
Таким образом, имеющиеся в нашем распоряжении данные говорят о том, что установки в калмыцком обществе, по крайней мере в XIX в., отнюдь не способствовали метисации. По
190

всей вероятности подобные установки существовали и в более ранние периоды, но как они сочетались с явно зафиксированными случаями межэтнических контактов, множество примеров которых приведено выше, – остается только предполагать. По всей видимости, жесткие установки мирных периодов (как например в относительно мирном XIX в.) ломались не менее жесткими условиями постоянных войн (которые происходили в XVII-XVIII вв.), при которых обмен людьми с иными этническими группами был нормой. Необходимость постоянной идентификации «свой-чужой», когда основным условием нормального существования инкорпорированных в ойратское общество элементов была как можно более быстрая идентификация их как «своих», наверняка ускоряла их ассимиляцию в ойратском обществе, а в мирное время происходило «цементирование» этих элементов так, что через некоторое время память об их ином происхождении оставалась лишь в виде названий родов. Впрочем это всего лишь предположение. Вообще же самоидентификацию членов калмыцкого общества можно проиллюстрировать отрывком донесения старшины И. Акутина 1771 г., когда при переправе через Яик основной массы калмыцких улусов: «находящейся как на Кулагиной крепости, так и при протчих крепостях же и форпостах не только все калмыки, но и крещенные болдыры с женами и детьми бежали» (НАРК. Ф.35 д. 6. л. 85).

Если отбросить попутные (в большинстве своем этнографические) свидетельства исследователей более ранних периодов, то можно назвать три современные работы в которых тема метисации в калмыцком обществе так или иначе поднимается. Но, несмотря на то, что этой тематики они касаются косвенно, эти работы дают интересный материал для размышлений и выводов.
В ходе беседы с Ю.К. Ванькаевым в конце 90-х гг. я узнал об исследовании, проводившемся им по материалам ЗАГС в советское время. Результаты исследования показали, что раньше в смешанные браки вступали исключительно или почти исключительно мужчины-калмыки. При этом если раньше процент женщин-калмычек, вступавших в смешанные браки, был почти нулевой, то на протяжении 70-80-х гг. XX в. он значительно вырос.
В статье Халдеевой (1995) представлены результаты обследования на предмет эстетического выбора идеала красоты в различных этнорасовых группах современного населения и сравнения предпочитаемых, т.е. идеальных образов с реальными типами. Были обследованы группы русских Вологодской, Тверской, Костромской, Ставропольской областей, литовцы, башкиры, татары, марийцы, коми, мордва, чуваши, калмыки, китайцы. Обследование проводилось преимущественно среди студентов сельскохозяйственных вузов. Возраст опрашиваемых 18-25 лет. В Элисте опрашивались студенты сельскохозяйственного факультета КГУ. Результаты показывают, что у мужчин калмыков (и китайцев) фиксируется реальный разрыв между идеальным и популяционными физиономическими особенностями, которые корректируются в сторону усиления выраженности приоритетных черт. У женщин калмычек также фиксируются реальные отклонения реальных и идеальных типов, но намного меньше чем у мужчин.
В нашей работе (Хойт, 2008), делается первая попытка очертить размер и структуру иноэтничных элементов в группах волжских калмыков. Анализ проводился на собственном материале, полученном в ходе сбора 1995, 1998 и 1999 гг. на базе калмыцкой республиканской станции переливания крови (г. Элиста). Материалом для исследования послужили данные о происхождении доноров, точнее, часть пунктов интервью, которая фиксировала в родословных доноров включения из других этнических общностей. Выборка формировалась из взрослых (в основном 20-40 лет), не состоящих в родстве людей обоего пола, в подавляющем большинстве рожденных в пределах Калмыкии, идентифицирующих себя калмыками. Размер выборки – 500 человек.
Результаты исследования показали, что на период 1995-1999 гг.:
84,2% людей, считающих себя калмыками, не имели иноэтничных включений в роду, либо не знали о них;
15,8% имели эти включения от второго поколения и далее (из них 5,8% - метисы в первом поколении; 9,2% имели включения в родословной от второго (дед, бабка) до седьмого поколения; 0,2% являлись потомками группы, ассимилированной в ойратской среде (манhд арвн); 0,6% говорили о возможных включениях, ссылаясь на внешний вид (пигментация кожи и глаз) своих предков во втором и третьем поколениях).
191

Этнический состав инкорпорированных элементов, представленных в разных поколениях, довольно пестр. Это евреи, немцы, поляки, украинцы, русские, татары, казахи, кабардинцы, черкесы, чеченцы, осетины, грузины, армяне, азербайджанцы. Среди родителей метисов в первом поколении – русские, украинцы, белорусы, молдаване, кавказские группы, чуваши, татары, казахи, алтайцы. Анализ показал, что большинство включений в калмыцкие родословные происходило по женским линиям, а также то, что ближе к современному периоду количество контактов с татарами и главным образом русскими стало превалировать. В целом же, судя по нашим данным, можно ожидать некоторого влияния на облик современных калмыков европеиодных черт, в большей степени – различных среднеевропейских типов.
Вообще же относительно метисации необходимо отметить следующее. По множеству свидетельств очевидцев, в советский период, большинство метисов предпочитало считать себя русскими, в настоящий момент – калмыками, [в то же время метисов носителей калмыцкой культуры и языка можно перечесть по пальцам. Хотя справедливости ради надо отметить, что в наши дни это характерно и для «чистых» калмыков - детей от несмешанных браков (фото 5). – Часть, удаленная редактором в печатной версии. Заменена на – что связано с национальной политикой советского государства]

Фото 5. Типичные калмыки. Рубеж XX-XXI вв.

Таким образом, метисы, являясь первым поколением смешения, составляют группу, самосознание которой может меняться гораздо быстрее, чем у представителей исходных групп. Как правило, большинство детей от смешанных браков не имеет четкой этнической идентификации, а их самосознание зависит от многих факторов, анализ которых не входит в задачи данной работы. Несмотря на это, наблюдения в ходе интервью 1995, 1998, 1999 гг. все же позволяют очертить некоторые тенденции: 1) не всегда, но, как правило, метисы в первом поколении называют себя калмыками тем тверже, чем сильнее у них выражены монголоидные черты; 2) принадлежность к калмыкам имеет четкий градиент город-село, метисы – выходцы из сельской местности практически всегда называют себя калмыками, даже в том случае, если их внешность дает повод в этом сильно усомниться, в то время как рожденные в городе, иногда довольно монголоидные субъекты, на вопрос о своей этнической принадлежности могут давать неясные и расплывчатые ответы; 3) иногда метисы идентифицируют себя как калмыков после [отторжения их русским обществом – Часть, удаленная редактором в печатной версии. Заменена на – неудачных попыток включиться в общество, в котором большая часть представлена другими этносами] (происходит это, как правило, в период формирования вне пределов республики).
Как уже упоминалось, из 500 опрошенных чел., считающих себя калмыками, 29 чел. (5,8%) было метисами в первом поколении. При этом следует отметить, что равное, либо большее (но никак не меньшее) число метисов калмыками себя не считало. Численность метисов вообще, к сожалению, неизвестна, т.к. в результатах переписи населения 2002 г. отражена лишь этническая идентификация субъектов, но не их происхождение. Но если экстраполировать полученные нами 5,8% из выборки в 500 чел. на всех калмыков, численностью в 170 000 чел. (данные по РФ, по переписи 2002 г.), то мы имеем примерно 11,6, либо больший % от 170 000 чел., что грубо составляет 19 720 (либо еще большее число) человек – метисов в первом поколении, из которых половина калмыками себя не считает.
192

Помимо роста числа смешанных семей в советский период, также не без влияния государства, в обществе произошла эволюция от негативного отношения к детям от смешанных браков, которые не принимались за своих ни калмыками, ни русскими, к [терпимому – Часть, удаленная редактором в печатной версии. Заменена на – нейтральному]. В настоящий момент дети от смешанных браков, достаточно заметны в [сфере искусства, СМИ, силовых ведомствах, среди них достаточно чиновников разных уровней, иногда довольно высокопоставленных – Часть, удаленная редактором в печатной версии. Заменена на – различных сферах общества]. Что касается предпочтений брачного партнера среди метисов, от которых зависит в какую группу пойдут возвратные скрещивания, то без более-менее обстоятельного исследования говорить на эту тему трудно. Однако, согласно личным наблюдениям, большая часть современного молодого поколения метисов (не без влияния СМИ) предпочитает европеоидные типы, и можно предположить, что в настоящий момент, бóльшая часть возвратных скрещиваний идет в сторону русских, основных представителей этих типов в республике.
Что касается калмыков в целом, то плоды советской национальной политики вполне отразились на их физическом облике. Соотношение европеоидных и монголоидных вариантов довольно сильно отличается у представителей разных поколений. Это наблюдают как исследователи, так и обыватели. Помимо физических черт изменились также ценностные установки калмыцкого населения. Если раньше к слову родителей прислушивались, то теперь это слово для большинства представителей молодежи мало что значит.
Другой особенностью современного состояния калмыцкого общества, является то, что значительный если не подавляющий процент людей вступавших в смешанные браки (60-80-х гг.) это представители научной, технической, творческой и прочей интеллигенции, как правило, получавшей образование вне пределов республики. Если в советское время смешанные браки трактовались не как отношения мужчины и женщины, а как истинная дружба народов, а человек вступивший в такой брак имел бóльшие шансы на продвижение по службе, то во времена рыночных отношений смешанный брак стал выгоден с точки зрения закрепления в больших городах, когда человек из Калмыкии имея постоянную регистрацию в Москве или Петербурге имеет бóльшие шансы найти приемлемую работу.
Личные наблюдения показывают, что в настоящее время значительный, если не подавляющий процент смешанных браков заключается, как правило, вне республики, во время обучения молодежи в вузах. Это наблюдение неожиданно подтвердилось на американском материале. Из личной беседы с Дэйл Маршалл, бывшим президентом колледжа Уитон в Массачусетсе, в мае 2006 г., которая работала по теме «Права этнических меньшинств», стало известно, что различные национальные общины США, даже порой весьма замкнутые, размываются посредством межнациональных браков, заключаемых их молодыми представителями, как правило, во время обучения в колледже. Примерно то же самое мне приходилось читать о калмыцких диаспорах в США и Европе. Сопоставление этих фактов приводит к выводу о глобальном характере данной модели межэтнических контактов.
Учитывая то, что современные калмыки в отличие от своих предков, не могут противопоставить другим группам свою систему ценностей и мировоззрение ни на семейном, ни на общественном, ни на государственном уровне, описанная тенденция удручает.

Анализ приведенного выше материала показывает, что:
• для обозримого исторического прошлого имеется масса свидетельств контактов ойратских групп с иными этническими группами
• часто эти контакты вели к генетическим взаимодействиям, которые на социальном уровне реализовывались как посредством заключения браков в мирные периоды, так и посредством взятия в плен, как одиночных персон, так и целых групп – в военные
• несмотря на активные контакты с иными группами западная ветвь ойрат, известная под именем калмыков, сохранила свою самоидентификацию и антропологический тип, по крайней мере, до сер. XX в.
• причины устойчивости этой идентификации кроются в установках общества и системе ценностей, характерных для традиционного калмыцкого общества
• политика российского государства в период после 1771 г., и главным образом в XX в. создала условия для устранения барьеров смешанным бракам, одним из главных условий является унификация образа жизни, системы ценностей и мировоззрения у различных этнических групп
• по свидетельствам очевидцев с 60-70-х годов фиксируется увеличение процента смешанных браков в современном калмыцком обществе
193

• условия, существующие в данном обществе и так или иначе поддерживающиеся государством (сокращающаяся роль семейного влияния, влияние СМИ, выезд значительной части молодежи за пределы Калмыкии) если не впрямую, то косвенно способствуют усилению этой тенденции
• немногочисленные современные исследования подтверждают описанные выше тенденции – количество смешанных браков растет (при этом увеличивается процент участвующих в них женщин-калмычек); молодое поколение калмыков считает идеальным морфотип, значительно отличающийся от своего собственного, что свидетельствует о готовности к смешению; процент метисов в первом поколении значителен и лишь примерно половина их относит себя к калмыкам; значительная часть молодежи, выезжающая за пределы республики и вступающая в смешанные браки, теряется для калмыцкого общества навсегда
• современное калмыцкое общество, в отличие от калмыцкого общества хотя бы нач. XX в. ничего не противопоставляет этим тенденциям ни на семейном, ни на общественном (хотя некоторые попытки заслуживают внимания), ни на государственном уровне, что вполне может привести к увеличению процента смешанного населения в ближайшие годы
• в свою очередь подавляющее большинство метисов в первом поколении, как правило, не являются носителями калмыцкой культуры и языка и скорее всего их потомство уйдет в сторону увеличения популяции южных и других групп русских
• вполне терпимое отношение к метисам в калмыцком обществе при том, что их доля в населении республики скорее всего будет увеличиваться, а в современном калмыцком обществе нет мировоззрения и системы ценностей, позволявших раньше оставаться ему собственно калмыцким, может привести к тому, что скорее всего изменится само калмыцкое общество. В какой срок это произойдет и в какую сторону произойдет это изменение, сказать в настоящий момент не представляется возможным.

Архивные источники

Гос. архив Астраханской области, ф. 394, оп. 1 доп., ед. хр. 201-а, л. 45. цитировано по Викторину, http://turkolog.narod.ru/info/turk-13.htm
Гос. архив Астраханской области, ф. 1, оп. 3, ед. хр. 557, л. 3. цитировано по Викторину http://turkolog.narod.ru/info/turk-13.htm
НАРК. ф. 35 д. 6. л. 85. цитировано по Дорджиевой, 2002. с. 94.
НАРК, ф. 36, д. 69, л. 95. цитировано по Батмаеву, 2002. с. 221.
НАРК, ф. 36, д. 221, лл. 135-136, 164 об. цитировано по Батмаеву, 2002. с. 139.
НАРК, ф. 36, д. 323, л. 295. цитировано по Батмаеву, 2002. с. 221.

Литература

На европейских языках
Deniker, J. Étude sur les kalmouks. 1 suite 1883 33 стр., 2 suite 1884 8 стр., Fin 39 стр. 39. (оттиск из Revu d'Antropologie) 1939.
Deniker, M. Sur les kalmouks du Jardin d’acclimatation. Paris (Extrait des Bulletins de la Société d'Antropologie. Séance d'Antropologie. Séance du Ier November 1883). 32 стр. 7 рис.
Kollmann, J. Kalmücken der Klein-Doerbeten Horde in Basel. Basel, 1884 (Separat-Abdruck aus dem Venhandlungen) der Naturforschenden Gesellschaft in Basel. VII. Theil. 3 Hefl). стр. 622-647.
Kuleschow, P. Die Schädel. Eigenthümlichkeit ten der Rothen Kalmückischen Rinder-Rasse. 17 s., I Taf. Extrait du Bulletin de la Societé imper. des Naturalistes de Moscou. 1888. №3.

На русском языке
Бакунин В.М. Описание калмыцких народов, а особливо из них торгоутовского и поступков их ханов и владельцев. Сочинение 1761 года. Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1995. (Текст сочинения и предисловия печатается по изданию: Описание истории калмыцкого народа // Красный архив: Исторический журнал. 1939. Т. 3(94); Т. 5(96)).
Батмаев М.М. Калмыки в XVII-XVIII веках. Элиста, 1993.
Батмаев М.М. Социально-политический строй и хозяйство калмыков в XVII-ХVIII вв. Элиста: АПП «Джангар», 2002.
194

Бентковскiй I.В. Женщина калмычка. цит. по Прозрителеву, 1912.
Бентковскiй I.В. О первоначальном физическом воспитании у калмыков и ногайцев, кочующих в ставропольской губернии // Ставропольские ведомости, 1879. № 9.
Бентковский И.Г. Историко-статистическое обозрение инородцев-магометан, кочующих в Ставропольской губернии, ч.1. Ставрополь: 1883, С. 86-87. цит. по Викторину http://turkolog.narod.ru/info/turk-13.htm
Викторин В.М. Полевые заметки в Туркменском районе Ставропольского края, сентябрь 1991 г. цит. по Викторину, http://turkolog.narod.ru/info/turk-13.htm
Викторин В.М. Этноконфессиональные связи тюркских народов с калмыками в Нижнем Поволжье и Предкавказье // http://turkolog.narod.ru/info/turk-13.htm
Дорджиева Е.В. Исход калмыков в Китай в 1771 г. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 2002.
Дуброва Я.П. Быт калмыков ставропольской губернии / Предисл. М.М. Батмаева. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1998. (Труд Я.П. Дубровы, действительного члена общества археологии, истории и этнографии при императорском Казанском университете, был издан в известиях этого общества в 1899 году (том XV, вып. 1-2)).
Думанов Х.М. Истоки кабардино-калмыцкой дружбы // Юг России: культурно-исторический феномен. Сборник научных статей. Элиста: АПП «Джангар», 2004.
Житецкий И.А. Астраханские калмыки. Наблюдения и заметки. В 2-х очерках. Астрахань, 1892. 214 стр., 33 рис.
Левченко А. Потомки Чингисхана // Вечерний Харьков. №74. Среда 12 июля 2006 г.
Мечников И.И. Антропологический очерк калмыков как представителей монгольской расы. Тр. Антр. Отд. т. II кн. 1 (Изв. Имп. общества Любителей Антроп. и Естествозн. т. 20, 1876. с. 205-211).
Нефедьев Н. Подробные сведения о волжских калмыках собранные на месте Н. Нефедьевым. СпБ, 1834. VIII стр. +286 стр. с картою и 2-мя табл.
Орехов И.И. 50 лет Советской власти в Калмыкии // Ученые записки. Выпуск 8. Серия истории. Элиста, 1969.
Прозрителев Г.Н. Военное прошлое нашихъ калмыкъ. Ставрополь. Типографiя Губернскаго Правления. 1912. репринтное воспроизведение издания 1912 года с комментариями и иллюстрациями издательства «Эбелек», 1990.
Смирнов П. О калмыках. СПб., 1885. цит. по Дорджиевой, 2002. с. 44.
Халдеева Н.И. Расогенетические аспекты изучения эстетического предпочтения морфотипа // Современная антропология и генетика рас у человека. Сборник статей. Москва, 1995. с. 237-244.
Харузин А.Н. Два калмыцких черепа. Тр. Антр. Отд. XII (Изв. L. Дневник, XVIII, IV), 1890. с. 117-124.
Хойт С.К. Иноэтничные включения в группах европейских ойрат (калмыков) по данным родословных // Сборник научных трудов молодых ученых, аспирантов и студентов Калмыцкого государственного университета. Элиста: Изд-во КГУ, 2008. с. 42-45.
Шовунов К.П. Калмыки в составе российского казачества (вторая половина XVII-XIX вв.). Элиста: полиграфическое предприятие «Джангар», 1992.
195

обсудить на форуме

предыдущая | в содержание
to the library | номын сан руу | в библиотеку